Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
* * *
При свете сумерек весь этот кладбищенский ансамбль приобрел таинственный мистический ореол. Ветхие, поросшие мхом гранитные памятники, насквозь прогнившие деревянные надгробия и скопища давным-давно засохших цветов придавали происходящему ощущение древности, хотя погосту совсем недавно исполнилось лишь полвека. А увядающий красноватый свет почти закатившегося за горизонт светила лишь угнетал и словно бы вытягивал последние силы из дряхлого умирающего старческого тела.
Виктор Евгеньевич, согнувшись в три погибели, медленно протиснулся между мусорными кучами и тихо выругался: раньше такого бардака не допускали. Когда старик был еще молодым и жил в этих краях, кладбище всегда оставалось чистым и ухоженным. Еще двадцать лет назад здесь уважали мертвых, а сейчас в деревне остались доживать свой век лишь такие же бабушки и дедушки, как и он сам. Хотя Виктору Евгеньевичу еще повезло – после смерти жены много лет назад дети забрали своего отца к себе в город, а сам старик стал навещать могилу лишь изредка, когда удавалось перебороть себя и вырваться из столичной суеты. С возрастом Виктор Евгеньевич возвращался сюда все реже и реже; последний раз он приезжал на это кладбище четыре года назад. Но сейчас, понимая, что ему самому осталось жить всего несколько недель, он не смог не проститься со своей суженой, которую любил всю свою жизнь. Любил даже больше, чем саму жизнь, а потому после безвременной кончины супруги даже и не думал о том, чтобы начать с кем-либо новые отношения. С тех пор прошло без малого три десятка лет, и семидесятилетний старик, страдающий неизлечимой болезнью, все еще гордился своей верностью единственной, пусть и уже почившей, любимой женщине.
Виктор Евгеньевич еще издалека заметил нужную ему могилу, и на душе сразу стало теплее. Он засеменил быстрее, аккуратно расчищая перед собой дорогу от мусора и опавших осенних листьев тяжелой дубовой тростью. Подобравшись к месту, старик низко поклонился, прижался к посеревшему мрамору лбом и провел по надгробию иссушенными пальцами. И хоть губы расплылись в почти счастливой улыбке, глаза предательски наполнились слезами, и по щекам скатилось несколько скупых, блестящих в свете заходящего солнца капель. Виктор Евгеньевич отошел на шаг и оглядел могилу со всех сторон. Грязное надгробие вызвало у старика чувство вины. Еще бы – четыре года дождей, снегов и прочих природных неурядиц не оставили чистоте ни единого шанса. Виктор Евгеньевич достал из кармана пальто заранее приготовленную тряпочку и стал бережно оттирать поверхность надгробия от налипшей и крепко присохшей земли. Вскоре проявилась и надпись, до этого момента скрывавшаяся за слоем пыли, но краска давно уже стерлась, и прочитать прощальные слова не осталось ни малейшей возможности. Хотя, конечно, старик помнил их наизусть.
– Я очень скучаю по тебе, Лизонька, – осипшим голосом произнес Виктор Евгеньевич.