Майкл Мартоун
Ведро теплых слюней
Перевод с английского Шаши Мартыновой
Англия. «Джек и бобовый росток» Джозефа Джейкобза
Бывалоча, плюнешь на землю, и вода вырастет.
Болтали, дескать, ты паши, а дождь догонит. Врали.
Мы свои плуги красили в зеленый, как трава, и рыли они кругом травянистую равнину.
И где она трескалася и вскрывалася, вот те крест, слышно было, как она сочится, будто плевочки плюет, будто поплевывает да посвистывает.
Там-сям паром плевала, и земля-то будто кипела, и пар весь в дым шел.
Вода лилася дождем с земли в небо да вздыхала по пути. Вода-то, она вверх лилася.
И погодя вся та вода и вылилася в громадную такую стену туч, и свесилася она с неба и землю, что ее питала, обняла.
Та громадная туча-стена, она вся была из махоньких капелек парной воды, а внутри всех и каждой этих капелек парной воды воттакусенькие пылинки спрятались, укромненько, к ним-то вода и прилипла.
Когда ту громадную тучищу воттакущий ветерище ка-ак двинул по-над землей-то, песок, что в ней был, все внизу на земле засыпал так, что стало еще больше пыли.
Сплошь да еще.
Пыль глотала пыль, и скоро в тучище той одна пыль и осталася. Да еще грязюка-мазня.
И вся земля истерлася.
Земля вся истерлася. Вся в воздух превратилася. И мы ею сопели.
А земля-то, набилася нам в дыхалку, как еда в брюхо, но они-то порожние были, брюхи наши, хоть и жрали мы землю. И жрали-то мы землю всю дорогу, пока та вверх лилася.
Джек-то, он все папаню хоронил.
Джек все хоронил папаню, а земля-то вверх лилася.
Никто на земле не работал. Никто.
Мы пахали, а борозды плашмя ложилися. Мы сажали, а семена-то, они все выдувалися. И чего мотыжить-то, коли пыльный ветер да пыльная туча всю землю-то начисто вылизали, что ни семечка.
Джек-то, он все хоронил папаню.
На ветру-то на пыльном, Джек-то все хоронил папаню.
Джек-то, он рыл ему яму, закатывал туда папаню, в саване евойном, в яму.
А как давай Джек в яму кидать комья-то, а они с лопаты у него – да в дым, покуда кидает он их, чтоб яму-то закопать.
Целое черпало земли все в дым ушло, а он-то в яму ее хотел, где папаня его, в саване евойном, в яме.
Джек-то под конец песчаные края ямины собирал на края той ямы, чтоб яму-то зарыть.
Джек-то, он пыль ногами подгреб да в яму ее, чтоб от ветра убрать, чтоб земля под землю, чтоб от пыльного ветра, потому как даже пыльную пыль всю пыльным ветром сдуло.
Под конец он прикрыл вроде той пыльной пылью тело папани своего, завернутого в клятый саван евойный.
Джек-то, он сел сверху в пыль, какую в яму намел, но не передохнуть чтоб, а чтоб пыль-то удержать на месте, чтоб не сдуло опять.
Но пыль-то, ее опять сдуло.
Он глядел, как ее кольцами, пыльную пыль, потащило прям из-под него, где он сидел.
И Джек-то, он сам в яму, какую выкопал, и просел, когда пыль пыльную из-под него выдуло, прям где он сидел на ней, выдуло пыльным ветром.
Не успел глазом моргнуть, Джек-то, как весь в яме был, весь ушел в нее, с папаней в саване евойном. Токмо ямы там и не было вовсе.
Джек-то, он встает и давай рыть другую яму, чтоб папаню-то похоронить, папаню его в саване клятом, а тот лежит кучей на земле ползучей у его ног-то.
Сколько-то оно вот так.
А тут как раз корова-то пегая, она совсем пересохла.
Пегая корова-то, вся пересохла начисто.