Укрывшись за изгибом куста бугенвиллеи, она сидит в тени абрикосовых деревьев возле бассейна, подернутого, словно шелком, голубой рябью, и поглядывает на часы – еще не пора?
Она не особенно любит подолгу находиться на солнце, хотя по крови наполовину критянка. Жизнь успела оставить на ее лице уже достаточно тонких черточек. Краски вокруг ее радуют: глаза скользят по земле, белым стенам виллы, цветущим оливам и белому жасмину на фоне ярко-синего неба. С гор, поднимающихся над деревней, что на холме, доносится позвякивание колокольчиков на шеях овец. Как и всегда по вторникам, фургончик с рыбой, объезжая привычный маршрут, гудком дает о себе знать. Стрекочут цикады.
Она никогда не устает от красок Крита: синих и белых, а еще охряных, как монастыри по соседству. Ее английская жизнь окрашена совсем иначе: ракушечник, гравий, зеленые ветви тиса и лавра, огненные оттенки осеннего сада и не такое яркое солнце.
Нет, она пока не готова возвращаться домой. Ее держит кое-что здесь.
До прибытия самолета еще уйма времени, и она останавливается посмотреть, как британские чартеры, выныривая с небес над бухтой Суда, приземляются в облаках красной пыли на взлетно-посадочную полосу аэропорта. Повод заставил ее особенно прихорошиться: на ней ярко-бирюзовый сарафан, золотистые сандалии; волосы, крашенные хной, она прихватила заколками, а выбившиеся пряди прижала солнечными очками; ноги до полной гладкости обработаны воском, ногти поблескивают свежим лаком.
Прибывшие потихоньку отделяются от самолета, окунаясь в полуденный жар, затем автобус подвезет их к зданию аэропорта, где они выстроятся в длинную очередь за багажом. Всё это ей знакомо. Она наблюдает, как отъезжающие девицы, едва прикрытые маечками, но, несмотря на все усилия, так толком и не загоревшие, терпеливо становятся в очередь. «Ничего, ничего, скоро вернетесь в холодрыгу ночного Манчестера, со всеми вашими баулами, оливковым маслом, ракией и кожаными сандалетами», – улыбается она про себя.
Сколько раз она сама стояла вот так, поджидая друзей? Она придет? Она узнает ее?
Она оглядывает толпу. Провожатые из отелей с папочками и табличками; служащие контор по прокату автомобилей – фамилии на их корявых картонках пестрят ошибками; молодые дамы, впервые ожидающие прибавления и согнанные отсюда жарой и пылью; старожилы-эмигранты с чемоданами, набитыми сырами, кастрюльками-мармитами, копченым лососем, карри, дисками с фильмами и домашним мармеладом…
Их письма друг другу встретились.
«Присядь, успокойся, – приказывает она себе. – Еще ждать и ждать, купи газету, выпей кофе – что угодно, но отвлекись!»
«Как же я могу сбросить с себя напряжение, если я ждала этого дня всю жизнь?..»
Она садится на скамью, стараясь унять дрожь. Женщина средних лет, стареющая хиппи, с выгоревшими на солнце волосами, вся в веснушках, с бирюзовыми бусами, побрякивающими на плоской груди… Узнают ли они друг друга по фотографиям?
Дыши глубже. Вспомни занятия йогой, сосредоточься на том, что видишь и слышишь, а не на том, что вот-вот произойдет – наверное, произойдет! «Сколько же прошло времени, прежде чем мы дожили до сегодняшнего дня? С чего мне начать рассказ?»
Она со вздохом откинулась на спинку скамейки. Чтобы ответить, надо вернуться в самое начало, туда, в далекие пятидесятые. Ей ведь захочется узнать все…