Незаметно заканчивался апрель, уступая место маю. Дни постепенно становились длиннее, погода теплее, серые промозглые вечера остались в прошлом, и все такое, в общем – благодать. Особенно для неприметной категории наших сограждан, волею судьбы или случая оказавшихся в разряде «низшей касты», то есть бомжей. После трудной зимы (а она действительно оказалась очень трудной, а для некоторых – и последней: только по официальным данным, за эту зиму в Москве умерло от обморожения порядка пятисот бездомных бродяг) они, поначалу робея, щурясь от солнечных лучей, как человек, которого внезапно ослепили мощным софитом, выползали из сырых подвалов, чердаков и других всевозможных трущоб, быстро смелели и развивали активную деятельность, снуя туда-сюда, как муравьи.
По городской свалке брели два представителя сего племени. Если с определением половой принадлежности особых трудностей не возникало, – это шли мужчины, – то угадать возраст было практически невозможно. Каждому из них вполне могло быть и двадцать лет, и все пятьдесят. Одутловатые красные лица с воспаленными глазами, юрко стреляющими по сторонам (нет ли там чего ценного?), закостеневшая от бесконечной носки одежда совершенно уж неопределенного цвета благоухала, как сельский туалет. Впрочем, это не волновало бродяг. Они торопились в приемный пункт – собранного ими цветного металла хватит на два «пузыря» по 0,5 и на «запивку», а если повезет, то и на кирпич «Бородинского»…
– И-и-ых… тьфу! – сплюнул один из них, в вязаной шапочке. Шапочка была серая от пыли и грязи и давно потеряла свой натуральный цвет. – Вот она, весна… Мать ее ети… Давай, шевели булками, а то опоздаем, – прикрикнул он на своего спутника. Тот быстро моргнул и прибавил шагу.
– А че это мы в обход идем? Приемка же тут, рядом!
Бомж показал желтым от никотина пальцем на едва видневшуюся тропинку, пролегавшую между бетонным забором и старыми обветшалыми гаражами.
– Такой, блядь, крюк делаем!
Саныч облизал губы, еще раз посмотрел на заманчиво змеящуюся тропинку, которая через каких-то двести метров может вывести к заветному приемному пункту…
– Сказки, – ворчливо передразнил он Гошу.
Однако в голосе Саныча уже проскальзывали нотки сомнения, и Гоша улыбнулся, продемонстрировав отсутствие нескольких зубов, оставшиеся же были похожи на одинокие штакетины сгнившего забора. Он решил идти ва-банк.
– Как хочешь. Топай в обход, а я к тому времени уже флакон беленькой куплю. Заодно посру.