А они дискутируют, снова меня ругая:
«Почему ты вчера была громче, сегодня тише?
Почему ты сегодня – одна, а вчера другая?
Это кто-то вместо тебя говорит и пишет?»
Мой диагноз – поэтический шизофреник.
Я не знаю, какое из альтер-эго завтра
вдруг откроет глаза.
И первым из озарений
для него станет то,
что оно– это тоже автор,
говорить из меня – это все, что оно умеет.
Ваше дело считать его правым или неправым.
И оно говорит, пока всё во мне немеет.
И оно как никто имеет на это право.
Пусть одна будет грубой, другая поёт помягче.
Третий влюбит в себя обеих случайных встречных.
В этом хоре нет голоса, который бы был обманчив.
Об актёрстве и лжи не может здесь быть и речи.
Каждой твари по паре; я – Ной своего ковчега:
каждой твари по голосу собственному и стилю.
Звукореж негодует на сорванном саундчеке,
но уже и его сомнения отпустили,
что мои альтер-эго не так уж огнеопасны.
Как сказать обо всем и сразу в одной личине?
Как их всех отпустить, когда это так прекрасно —
я мужчину могу понять, обретясь в мужчине?
Я могу быть вдовой, преступником и ребёнком,
не закончив ни театралки, ни МХАТа, к счастью.
Эквалайзер не подстрижёшь под одну гребенку.
Плюс на минус дает звезду путеводной масти.
Право голоса, как известно, давно в кавычках.
Но кто нам запрещает право многоголосья?
Мы идем на чистейший свет по дурной привычке.
И за нами смыкается прошлое,
как колосья.