Читать Дословная тишина. Книга стихов

Снаружи: шум буквальный – искрами в лицо,

сквозь кожу обжигает слепки представлений

в сознании, звуча к началам нервных окончаний.

Внутри: по краю света вырванные вплавь

слова на ощупь выбираются из шума,

сбиваясь в текст (но не с пути, не с ритма в стадо – в стаю!).

Тельцами шелестит читательская кровь…

Ещё раз сделал то, что в позапрошлом было

единым целым: в космосе – ни полночи, ни полдня…

Когда сознанье сузится

До ниточки вперёд —

Пройдёт по телу музыка

И человек умрёт.

Но человек останется

Просунутым во тьму,

Где пустота под пальцами

Шевелится к нему.

Тогда с ладоней линии

Сойдут на раз, два, три…

И человечек глиняный

Рассыплется внутри.

Десять заповедей в коме,

Тускло лампочка горит.

Человек в прошедшем доме

Что-то искоса мудрит.

Выдвигаясь из размеров,

Воздух крошится в ночи.

За чертой небесной сферы

Человек ползком молчит.

Лишь внутри себя встречая

Слаборазвитый рассвет,

Он злословит в чашку чая

На бесследном склоне лет.

Она в меня подумала,

Что станет мне женой.

И грянули под куполом

Оркестры в мир иной.

И высыпались правила

Шипами на паркет,

А я сидел и вздрагивал

На каждом бугорке.

Сгорает сумрак заживо,

Спрессованный в тупик.

Всё сделанное кажется

Вчерашним напрямик.

Никому не враг, не друг,

Изнутри подпиленный,

Человек с лицом вокруг

Обнажил извилины.

Округляясь до нуля

В бесконечность выстрела,

Из лица глаза скулят

Без пяти – осмысленно…

Жизнь по скошенной траве

В небо перечёркнута —

Завалился белый свет

За подкладку чёрного.

Когда Минувшее столкнулось

Лоб в лоб с просроченным Грядущим —

Над человеком кровь сгустилась.

И человек, влетев случайно

В остановившееся время,

Моргает головой просторной.

(В кастрюле хруст его извилин).

Он вспоминает из кармана,

Как, сидя в бой на унитазе,

До нитки проигравшись в прятки

И рассыпаясь на квадраты —

Он выключил себя снаружи,

Потом задул свечу внутри.

Теперь на все замки открытый,

Став человеком из огрызков,

Он лёжа правит бал на сцене,

Играя первую похлёбку

В анатомическом театре.

Его душа бежит по трубам

Рыгая на ходу подмёткой,

Ручей членораздельной речи

Стекает на пол из затылка.

Над ним патологоанатом

Склонился с хохотом печальным,

Разглядывая по спирали

Бесценную работу смерти.

Вокруг отвисли чьи-то лица,

Глазами собираясь в точку,

Вникая с разворота в тему:

Причина смерти человека.

За окнами осенний вечер.

Потусторонний город…

Вечность…

Спросонья сумеречной пеной,

Покрылся воздух изнутри.

А где-то рядом во Вселенной,

Под сводом внеземной зари,

На основании ребёнка,

Забыв размерами про стыд,

Мечтают двое перепонкой,

Подробно воя на кусты.

Настроенье моё чудесное,

В ухе заснула блоха.

Обои рваные, тесные,

В подушку набита труха.

И за нос меня гномы дёргают…

Зачем, всё же, я живу:

Чтоб шкаф двигать в бездну чёрную

И в этом лежать шкафу?

Смеркалось. Мысли лезли к потолку.

Вращался обруч кровеносного пейзажа.

На свежем мертвеце играла в карты стража,

Накладывая скуку на тоску.

Кто застрелил Байкова под шумок,

А после в рану вполз и притворился пулей?

Под полицейскими задами выли стулья,

А тело мысленно просилось в морг.

Душа качалась на своих ветвях,