С детства любому известно,
Как умирает звезда:
Становится скучно и пресно
Ей в небе ночном – и тогда
Срывается росчерком света
Она – что за блажь! – с высоты,
Чтоб магией тайной, запретной
Чужие исполнить мечты.
Кому-то подарит надежду,
Кому-то – богатство и власть,
Исполнит желания, прежде
Чем камнем никчемным упасть.
Растратит свой свет без остатка,
Погаснет… эх, что горевать —
Упавшей звездой быть несладко.
…Но если песчинку поднять,
То можно вложить в неё силу,
Заботу, любовь, доброту, И, в небо ночное подкинув —
Зажечь молодую звезду.
Город мертвеет за час до восхода – обесцвеченный, обессиленный, неподвижный.
Стены домов сереют и становятся на вид ломкими, как старые газеты; кажется, тронь – и зашуршат, и сомнутся от одного прикосновения. Парк напоминает аккуратную детскую поделку – листья-конфетти, плоские стволы из картона, проволочки-ветки… Небо – стеклянная крышка, расписанная белой гуашью.
Если в это время взглянуть на улицы с высоты, можно легко заработать головокружение от ложного чувства всесилия – таким искусственным выглядит всё вокруг. Хочешь – играй себе, точно с кукольным домиком, хочешь – сломай.
Восточная окраина города задирается к небу холмом. Заброшенная обсерватория прилепилась к пологому склону у самой вершины. Асфальт на площадке перед заколоченными дверьми иссечён глубокими трещинами, и сквозь них прорастает колючая сизая трава. Фонтан отключён уже лет двадцать, и нос у каменного дельфина отбит, зато деревянные лавочки по периметру почти целы, даже голубая краска сохранилась. Правда, одну лавочку кто-то вместе с креплениями выворотил из асфальта и отволок в сторону, почти на самый обрыв.
Говорят, что отсюда лучше всего видно, как перед рассветом игрушечный город начинает оживать. Говорят, что здесь часто видят влюблённых, романтиков и детей…
Но сегодня восход встречают чудовища.
С виду они, конечно, выглядят как люди.
– Уже ушёл? – спрашивает чудовище, похожее на старшеклассницу. У неё жёлтые волчьи глаза и нервные пальцы, все в пятнышках от шариковой ручки.
– Нет. Прощается с ней. Думаю, уже скоро, – отвечает чудовище, немного похожее на финансового директора корпорации. Если бы, конечно, были директора такие высокие, по-бойцовски жилистые и гибкие, если бы они красили волосы в синий цвет и собирали в низкий хвост на затылке…
Когти на руках в образ директора не вписываются никак.
Но костюм – точь-в-точь финансистский.
Чудовище, похожее на старшеклассницу, нервно передёргивает плечами:
– Поверить не могу, что решилась на это… Сколько нам осталось? Год, два?
– Полагаю, так. Не более двух с половиной, – кивает чудовище, похожее на финансиста. Светлеющее небо отражается в его глазах – тёмно-вишнёвых, с точечно-узким зрачком. – Итак, договор вступает в силу?
– Да, – вроде-бы-старшеклассница отвечает без колебаний. – Давайте в последний раз уточним условия, чтобы не осталось недомолвок. Вы, князь, помогаете мне провести мою подругу по ступеням взросления – развитие инстинктивного понимания, действия в стрессовой ситуации, принятие себя, умение предугадывать последствия и брать ответственность за неверные решения, и, наконец, осознанное возвращение к выбранному пути. В свою очередь я поверну колесо судьбы так, что у вашего друга появится шанс.