Это было вначале.
Перед тем, как я начал писать книгу об отце.
Иерусалим не давал мне даже одиночества, а я так ждал от него помощи.
Любой другой город обычно сразу окутывал меня именно одиночеством, и я как будто переступал внутри большого прозрачного шара. Шар катился, я шел внутри него, наблюдая чужую жизнь, думая о своей…
А здесь толпа людей поглотила меня, уличные торговцы одинаково спохватывались навстречу, суета сует…
Мне даже казалось, что старые камни стыдливо отворачиваются, не в силах подарить мне чувство, которое я пытался назвать про себя несколькими указующими словами – когда-то так же здесь…
Конец ознакомительного фрагмента.