Читать Смех и грех Ивана-царевича

Сор из избы соседа всегда намного интереснее грязи из собственной квартиры…

Я молча смотрел на элегантно одетую худую даму, а та, постучав пальцем по столу, спросила:

– Иван Павлович, вам ясно, куда я клоню?

– Более чем. Смею заверить, болтливость не является моей отличительной чертой, – ответствовал я.

– У вас прекрасные рекомендации, – протянула собеседница, – надеюсь, они заслуженны. Мы поняли друг друга?

– Конечно, Елизавета Матвеевна, – произнес я. – Разрешите удалиться?

– Ступайте, голубчик, – милостиво кивнула хозяйка дома. – Ужин, как всегда, в обычное время.

Я быстро покинул комнату, дошел до круглого холла, посередине которого возвышалась фигура рыцаря, и услышал справа картавый голосок:

– Теперь посмотрим налево… Перед вами портрет Андрея Винивитинова-Бельского, третьего сына Григория, прозванного Щедрым. Как видите, художник изобразил князя в окружении его любимых охотничьих собак…

Я втянул голову в плечи и поспешил вперед по широкому коридору, менее всего желая сталкиваться с толпой экскурсантов.

Не могу сказать, что Елизавета Матвеевна и все ее семейство вызывают у меня какие-то светлые чувства, но когда вспоминаю, в каких условиях живут Винивитиновы-Бельские, мне становится их жаль. Я бы давно сошел с ума в доме, по которому ходят толпы посторонних, беззастенчиво делают фотографии и в прямом смысле этого слова суют нос в твою тарелку с едой. Вчера, например, в столовую, несмотря на табличку на двери «Не входить, частная территория. В зону экскурсии помещение не включено», в обеденный зал вломилась парочка в грязных джинсах. Молодой человек живо стал щелкать мобильным телефоном, а его спутница подскочила к Елизавете Матвеевне, стоявшей возле буфета, дернула ее за волосы и одобрительно сообщила:

– Витька, причесон-то настоящий!

Надо отдать должное даме – та лишь кашлянула и, как всегда, высокомерно-вежливо проронила:

– Вы случайно забрели на территорию, закрытую для посетителей.

– Бли-и-нн! – заорала девица, отпрыгивая в сторону. – Витька, это че, прикол? Обалдеть, восковая фигура разговаривает!

А хозяйка усадьбы ровным тоном сказала, обращаясь уже ко мне:

– Иван Павлович, сделайте любезность, объясните экскурсантам, что они находятся на частной, а не музейной половине дома, и проводите их к экспозиции восковых фигур под названием «Ужин в княжеском доме», расположенной в западной части.

Я распахнул входную дубовую дверь, украшенную затейливым орнаментом, со словами:

– Прошу вас. С удовольствием покажу дорогу.

Парочка, не торопясь, выплыла в коридор.

– Так эта тетка живая? – удивился парень.

– Вы сейчас встретились с владелицей поместья княгиней Елизаветой Винивитиновой-Бельской, – пояснил я. – Их сиятельство проверяла качество чистки столового серебра.

– Офигеть… А она че, мешком с песком прихлопнутая? Разговаривает дебильно… – подала голос девица.

– Закройся, Наташка! – приказал подружке спутник и взглянул на меня. – А вы, типа, того… тоже граф?

Я улыбнулся:

– Винивитинов-Бельский имел княжеский титул. Нет, я дворецкий.

– Ну, ваще, как в кино, – пробормотал парень. – Сфоткаетесь с нами? На билете написано, что всю мебель в доме снимать можно.

Надеюсь, теперь вам стало понятно, почему я не испытываю желания общаться с экскурсантами, которых водит по поместью Анфиса, младшая сестра Елизаветы Матвеевны. И, наверное, нужно объяснить, почему я, Иван Павлович Подушкин, служу дворецким.