Какой замечательный шел дождь! Будто кто-то на небесах дернул за веревочку, открывая неведомую преграду, и на землю сплошным потоком обрушился благодатный июньский ливень, отчаянный и шумный, безжалостно ломающий тонкие стебли цветов и наполняющий душу радостью дачного летнего бытия. В такой дождь чувствуется движение жизни. Конечно же обманное. Сейчас, сейчас он закончится, и обязательно произойдет что-то очень хорошее. Знаменательное. Значительное. Или просто перемены какие-нибудь. А пока можно стоять и смотреть, как буйные тяжелые капли норовят залететь на веранду, подбираясь все ближе и ближе. Как весело разбиваются у ног, обдавая их мелкими колючими брызгами.
Запахло горелым. Маша нехотя оторвалась от созерцания разбушевавшейся не на шутку водной стихии, вернулась на кухню. Так и есть, котлеты можно выбрасывать. Подгорели. Придется снова размораживать фарш, лепить новые. Что ж, времени у нее навалом. Все еще спят после вчерашних посиделок с шашлыками, выпивкой да обязательным ночным купанием в теплой мелкой речушке. И неизвестно, сколько еще проспят.
Вот всегда так! Они, значит, дрыхнут, а она должна мыть вчерашнюю посуду и готовить обед. А все потому, что алкоголя терпеть не может. Не умеет она, как Инна, красиво раскрепощаться, блестеть глазами, громко хохотать над своими же злыми и циничными шутками, направленными чаще всего в ее, Машину, сторону… Нет, где справедливость, а? Почему ясная голова за похмельную отвечает? Почему ей приходится ждать, когда изволят проснуться Инна с Арсением, хозяева дачи, и ее муж Семен? Половина воскресного дня как в воду канула, скоро уже и домой собираться пора. Завтра на работу…
Она так вчера и не осмелилась спросить у Арсения, что с ним происходит в последнее время. За весь вечер он не сказал и двух слов. Морщась, через силу пил водку, выплескивая остатки в траву, смотрел на Инну тяжелым осатанелым взглядом, двигал желваками, курил одну сигарету за другой. Что у него могло случиться? Дела в его фирме вроде идут нормально. Она-то уж точно знает. Недаром проработала у него юристом больше пятнадцати лет. И не столько юристом, сколько правой рукой, доверенным лицом, другом и советчиком. А по совместительству еще и службу лучшей подруги его жены исполняла. А что, иначе и не скажешь. Именно службу. Просто так дружить с капризной и самоуверенной Инной трудно, наверное. Служить – это вернее будет.
А с Арсением и впрямь что-то неладное творится… Неужели все-таки влюбила его в себя эта юная стерва Алена, новая секретарша, длинноногая короткоюбочная блондинка? Да нет, это было бы уж слишком пошло. Арсений не такой…
От скрипа рассохшихся ступеней она вздрогнула и обернулась. По лестнице тяжело спускался Семен, осторожно глядя под ноги, отвратительно громко скребя ногтями рыжую грудь. Удивительно, как это в человеке все может быть таким рыжим: и волосы, и кожа, сплошь покрытая веснушками, и ресницы, и даже цвет глаз – все абсолютно рыжее, без единого просвета. Даже трусы на нем были светло-коричневые, некрасиво съехавшие с уже довольно выпуклого брюшка. Маша передернула плечами, снова принялась шинковать капусту для салата. «Вот, с мысли сбил… О чем же я думала? Ах да, о новой секретарше…»