Полумрак. Уютно пыхтит кофевар, в такт ему тихо поскрипывает обитое кожей кресло, на котором любит качаться Сюзан. На мониторе переплетаются кривые спектров каменной планетки, чей тусклый полумесяц уже не помещается в широкое окно рубки. Руки Сюзан, подсвеченные мигающими огнями, колдуют над пультом пилота, я – бездельничаю и смотрю на её профиль, на её тёмную шевелюру, в которой поблескивает неожиданная пёстрая прядка из каштановых, рыжих и даже белых волосков…
Динамик пошуршал, похрустел и вдруг запел-заговорил тонким детским голосом забавную песенку… – считалочку, что ли?
Чей нос? – Саввин!
Куда ходил? – славить!
Что выславил? – копеечку!
Что купил? – пряничек!
С кем съел? – с мамой…
Тут и мама-Сюзан удивлённый голос подала:
– В первый раз слышу эту прелесть!
– Я тоже, – хмыкнул я. – И где только Никки выкапывает такие древности?
– Айван! – сказала Сюзан, не поворачивая головы. – Мы будем на мысе Канаверал в полдень пятницы по восточному времени. Чем займемся в первую очередь?
Айван – это я.
– Выбирай сама: нужно сдать железо, срочно расконсервировать дом и маниакально кропать то-олстый отчёт за все шестьдесят месяцев полевой работы.
– Фу, гадость! – фыркнула Сюзан. – Лучше так: все срочные дела сложим в кучку, в кучке сверху сделаем ямку. Потом туда плюнем, а сами – тихонько, на цыпочках – за дверь и в машину. Через час снимаем номер в Хилтоне с окном на залив – как в прошлый раз – и сразу купаться! Волна пахнет тропиками, шелестит тёплая позёмка песка, и жизнь хорошеет на глазах…
– Гениально!
– Вечер проводим на веранде ресторана под пальмовой крышей. Мясо с кровью – прямо с углей, под солёный морской бриз и ледяное сухое вино. Потом, поддерживая друг друга, поднимаемся в комнату, которая освещена лишь луной и прибоем, и…
– Эй-эй, дальше не надо!
– …и море шумит в распахнутую дверь балкона и машет на нас длинными занавесками, а белые барашки ночного шторма видны прямо с подушки… Утром кофе пьём на лоджии, полной солнца и ветра, под крики чаек Тампы… О боги! Я мечтала вернуться к нашему морю все эти длинные марсианские годы…
Сюзан зажмурила глаза, и что-то даже блеснуло в её ресницах.
– Держись, Сюзан, осталась всего неделя лёту! Будет тебе море – с чайками и пеликанами! – От сочувствия и в моём горле защипало. – А пока – притащу-ка я кофейку моему бравому капитану…
Сюзан грустно вздохнула мне вслед:
– Возьми зелёную кружку, там магнит посильнее.
Я принес кофе, примагнитил его на пульт и нежно поцеловал свою усталую душеньку-пилота сначала в темечко, а потом в шею. Сюзан быстро обняла мою голову одной рукой и крепко чмокнула в небритую щёку. О, Ганимед! Как этой женщине удается всегда так умопомрачительно пахнуть?..