Ходит множество легенд о начале бизнеса Ходорковского. Он организовал студенческое кафе, «варил» джинсы, торговал поддельным коньяком «Наполеон», ввозил компьютеры и делал бизнес на комсомольские деньги.
Коньяк его коллеги обычно признают. «В конце концов, им никто не отравился», – заметил Леонид Невзлин. Компьютеры тоже не вызывают возражений.
Следов кафе я не нашла. Никто из бывших студентов МХТИ, с которыми я общалась, его не помнит. Однако сам Михаил Борисович факт его существования мне подтвердил, равно как и торговлю компьютерами.
А вот «варенку» – нет.
А по поводу коньяка уж точно не мне их судить. Примерно тогда же, в начале девяностых, я торговала французскими духами польского происхождения «Шанель № 5». В белых таких коробочках. Но ими точно никто не отравился. Не успел. Они выветривались за 15 минут.
А для комсомольских денег вложение в бизнес есть куда более разумное применение, чем растрата на коммунистическую пропаганду.
Доподлинно известно, что после окончания института, в 1986 году, Ходорковский был избран членом Свердловского райкома ВЛКСМ. А потом работал в МХТИ и заместителем секретаря Фрунзенского райкома комсомола Сергея Монахова. Еще в институте он вступил в КПСС.
И, конечно, подрабатывал – занимался хоздоговорными работами как преподаватель и научный работник. Но зарплата была жестко законодательно ограничена сверху, даже если отбоя не было от заказов. Именно тогда, в 1986, молодежным клубам разрешили иметь свои счета.
Сначала он создал организацию под названием «Фонд молодежной инициативы Фрунзенского района» и получил право зарабатывать на молодежных мероприятиях, что было нелегко пробить. Видимо, отсюда и проистекают слухи о кафе и организации дискотек.
В 23 года он стал директором «Фонда».
«Когда появилась тенденция заниматься бизнесом, то я вспомнила слова мамы, – рассказывала мне Марина Филипповна. – Она говорила, что в 1921 году, когда начался нэп, после голода, после разрухи, после того, что ничего не было, в Охотном ряду, на рынке, в январе появилась клубника: в корзиночках, свежая, как у нас сейчас. И все сразу стало дешево. И мама рассказывала: «Я пошла, купила десяток яиц, которые какие-то копейки стоили, сделали мы из них яичницу и в первый раз после революции наелись. А потом всех нэпманов или расстреляли, или посадили». И у меня это в голове засело с детских лет. И когда Миша пошел в бизнес, я сказала: «Миша, у нас будет то же самое. Понимаешь? И кончится это тем же самым».
Ты что! У него же ведь характер такой, он же увлекается, горит тем, что делает: «Ну, что ты, теперь все по-другому, теперь демократия!» И вот, когда его арестовали, я говорю: «Ну, вот тебе и пожалуйста! Бабушкины слова»».
– Было ли страшно начинать бизнес? – спрашиваю я Михаила Борисовича.
– Только в самом начале, когда бросал привычную советскую карьеру, – отвечает он. – Дальше уже не оглядывался.
Тогда вышло постановление Совета Министров СССР, ВЦСПС и ЦК ВЛКСМ «Об образовании единой общегосударственной системы научно-технического творчества молодежи». И появилась система центров НТТМ. Все эти центры создавались при райкомах комсомола. К началу 90-х их было уже более 600.