⇚ На страницу книги

Читать Ретт Батлер

Шрифт
Интервал

Часть первая

Перед войной

Полу X. Андерсену,

преданному редактору

Более же всего имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов.

Первое послание Петра, 4, 8

Глава 1

Дела чести

За час до восхода солнца и за двенадцать лет до Войны за независимость крытый экипаж мчался по низине в штате Каролина. Дорога вдоль реки Эшли была погружена в предрассветную мглу, в которой слабо светились боковые фонари экипажа, а туман просачивался в окна, оседая на лицах и руках пассажиров.

– Черт тебя возьми, Ретт Батлер, вечно ты делаешь все наперекосяк, – ворчал Джон Хейнз, понурившись на сиденье.

– Говори что хочешь, Джон. – Ретт открыл верхний люк и нетерпеливо спросил: – Скоро доедем, Геркулес? Не хотелось бы заставлять джентльменов ждать.

– Подъезжаем к главному каналу, мистер Ретт.

Несмотря на свое привилегированное положение в поместье Батлеров, где он с давних пор объезжал лошадей для отца Ретта, Геркулес вызвался лично везти молодых людей. Ретт предупреждал: «Лэнгстон точно будет недоволен, если прознает», но Геркулес заартачился: «Мастер Ретт, я с вами не расстаюсь с самого детства. Кто, как не Геркулес, первый посадил вас верхом? А теперь уж привяжите своих лошадок сзади к экипажу. Я сам повезу вас и мистера Хейнза».

Пухлые щеки Джона Хейнза контрастировали с неожиданно решительным подбородком, а рот печально кривился.

Ретт заговорил:

– Люблю эти болота. Да ты ведь знаешь, я никогда не хотел выращивать рис. Лэнгстон, бывало, распространяется о сортах риса или о том, как следует управлять неграми, аяне слышу ни слова, грежу о реке. – Наклонившись к Джону, он продолжал с горящими глазами: – Вот я плыву, едва пошевеливая веслом. Представляешь: однажды утром я спугнул морскую черепаху. Она скользила по склону, накатанному выдрой, и явно получала от этого удовольствие. Ты когда-нибудь видел, как улыбается морская черепаха? Частенько я пытался проскользнуть мимо спящей птицы, стараясь не разбудить ее. Но всякий раз маленькая головка с острыми глазками показывалась из-под крыла, и, – Ретт щелкнул пальцами, – птица исчезала под водой. Болотные куропатки не так осторожны. Вплываешь в излучину реки – сотни враз поднимаются на крыло. Интересно, как можно летать в таком тумане?

– У тебя слишком богатое воображение, – заметил Джон.

– Мне всегда хотелось спросить: почему ты такой осторожный? Для какой великой цели ты себя бережешь?

Джон попытался протереть запотевшие стекла очков, но платок только размазал влагу.

– В любой другой день твоя забота польстила бы мне.

– Вот черт! Извини за бестактность, Джон. Это все нервы. А наш порох еще не промок?

Хейнз дотронулся до полированной шкатулки из красного дерева, которая лежала у него на коленях.

– Сам закладывал.

– Слышишь, как поет козодой?

Цокот копыт, поскрипывание кожаной упряжи, подбадривающие лошадей крики Геркулеса и пение козодоя на три ноты. Да, козодой. Но разве Джон не слышал историю про Шэда Уотлинга и козодоя?

– Жизнь у меня была совсем неплохая, – сказал Ретт.

Поскольку благоразумному Джону Хейнзу жизнь приятеля представлялась сплошным хаосом и чередой глупых выходок, он прикусил язык.

– Недурные времена, отличные друзья, любимая сестренка Розмари…

– Да, а что будет с Розмари, Ретт? Что с ней станется без тебя?