Проснулся я от прикосновения к плечу. Передо мной стояла улыбающаяся стюардесса. Сквозь окно я увидел движущийся трап.
– Уже Будапешт?
– Будапешт.
– Сколько будем стоять?
– Около двух часов. Прилетели на час раньше. Вы выйдете?
– Да. Я могу оставить здесь чемодан?
– Конечно.
Чемодан я оставил, кейс взял с собой.
Так уж получилось, что мне приходилось часто летать с посадкой в Будапеште. И я всегда заходил в бар транзитного зала. Это не было простым ритуалом: такого кофе, как в будапештском аэропорту, я не пил нигде. Даже в Риме. А уж там кофе готовить умеют.
Лысый бармен оказался на месте. Я помнил его еще со времен первой командировки в Алжир, лет двадцать тому назад. Тогда в будапештском аэропорту я в первый раз увидел «фри-шоп» и бар с иностранными напитками. Но если во «фри-шопе» купить можно было только на валюту, то бармен брал рубли. Делал он это тайком, советские об этом знали. Курс у него был божеским, и пассажиры из Москвы выстраивались в длинную очередь.
Может быть, именно из-за этих воспоминаний кофе здесь и казался самым лучшим.
Я взял чашку и сел за столик. Стоянка два часа. Торопиться некуда. Можно собраться с мыслями.
Проходя мимо висящего на стене телевизора, я видел те же кадры, что и полтора часа назад в Риме: Горбачев и Раиса, спускающиеся с трапа самолета, Ельцин на танке, толпы на улицах.
Что меня ждет в Москве? Стоит ли рисковать? Можно переоформить билет на другой рейс прямо здесь, в транзитном зале. Можно выйти в город и купить новый билет. Но Будапешт – не Рим, отсюда можно прямехонько в Лефортово.
Прилетел новый самолет. Из Москвы. Пассажиры, говорящие по-русски, облепили буфет, и до меня долетали обрывки фраз. Люди, одетые по-летнему, оживленно жестикулировали, что-то внушали друг другу. Ко мне никто не подсаживался. Сидел я по-прежнему один.
И в этот момент я увидел нечто.
Не обратить на нее внимание было невозможно: высокая, метр восемьдесят, не меньше, светло-русые волосы до плеч и большие голубые глаза плошками. И в довершение летнее ярко-красное платье, очень открытое – мои друзья называли такие «с залазом», груди не меньше третьего размера и крепкие стройные ноги в красных лодочках.
«Такого не бывает! – я покачал головой. – Такое можно только нарисовать. Уж больно хороша! Просто Мальвина».
Девушка в красном платье повертелась у бара, потом прошла во «фри-шоп».
Я посмотрел на часы: прошло уже почти полтора часа. «Еще минут тридцать», – вздохнул я.
Если бы это был не Будапешт! Кроме венгерского здесь ни на каком языке не объяснишься. Лет пять назад я чуть не заблудился в самом центре города. Хорошо, кто-то в Москве рассказал про службу переводчиков: если набрать по телефону-автомату «06» или «07», сколько именно, уже не помню, то к телефону подходит дежурный переводчик. Как «скорая помощь».
Мимо снова прошла Мальвина в красном платье. На этот раз совсем близко от меня. До чего же хороша!
И в это время я услышал голос рядом с собой:
– Как самочувствие, Евгений Николаевич?
Это говорил незнакомый человек в сером тропическом костюме. Я не заметил, как он подсел ко мне.