Ромка вбежал в комнату, вытер со лба пот и поискал глазами сестру.
– Уф, ну и жара сегодня!
Лешка не прореагировала. Она сидела на полу возле большого платяного шкафа и с яростным выражением лица вытягивала оттуда свою одежду. Присев рядом, Ромка ухватил ее за локоть:
– Лешк, спорим, не знаешь, какой зверь в зоопарке меньше всех от жары страдает.
Сестра отдернула руку и пожала плечами:
– Вараны какие-нибудь, они ж из пустыни, привыкли к пеклу. Или попугаи, потому как из тропиков. А вообще, не приставай ко мне со всякими зверями, и без того тошно.
– Вараны, попугаи! – передразнил Ромка. – Это каждый знает. Но вараны – это ящерицы, то есть пресмыкающиеся, а попугаи – птички. Правда, Попочка? – повернулся он к своему волнистому попугайчику.
– Омочка, пусик мой! – тут же откликнулся всегда веселый и бодрый Попка. Желтый попугайчик подлетел к прутьям решетки, высунул наружу головку, спрыгнул на качалку, с нее – на жердочку и забегал из стороны в сторону, шустро перебирая лапками и всем своим поведением доказывая, что тропическим птичкам никакая жара не страшна.
– Тогда не знаю, отстань от меня, – отмахнулась от брата Лешка.
Но Ромка отставать не собирался, не поделившись новыми, только что приобретенными знаниями.
– Этот зверь – белый медведь, вот кто. Он ни арктического холода, ни тропической жары не боится, такая у него толстая шкура, ясно тебе? И вообще, чтоб ты знала, этот медведь – самый сильный на свете хищник, запросто переборет и льва, и тигра. Не веришь? И зря. Только что по телику Московский зоопарк показывали, так там мишки с Севера на травке развалились и греются себе на солнышке.
Лешка снова пожала плечами. Медведь так медведь, ей-то что? И тут только Ромка заметил, что сестра не в духе.
– Эй, а что это с тобой? – удивился он. – Мы ж в Медовку едем! До сих пор не прониклась? Сама целый год талдычила, скорее бы лето да на дачу. А теперь опять недовольна. Не рада, что ли?
– Рада, еще как, – с грустью произнесла Лешка и затолкала на освободившееся место свою любимую оранжевую обезьяну.
Ромка огляделся. У его сестры были три мягкие обезьянки, кроме оранжевой, еще две коричневые. Днем она рассаживала их на своем диване, а на ночь перекладывала в кресло. Но сейчас и диван, и кресло были пустыми.
– А чо это ты делаешь? И куда подевала своих мартышек?
– Спрятала.
Чуть слышно шмыгнув носом, Лешка как попало рассовала по полкам свои свитера и футболки.
– Зачем?
Сестра поднялась с пола и откинула назад свои рыжеватые волосы.
– Ну что ты такой непонятливый? Они же похожи на Аечку!
– Так мы ведь сегодня уезжаем! Ты их теперь не скоро увидишь.
– Но приезжать-то будем. И игрушки эти сразу о нем напомнят! – воскликнула Лешка и горестно вздохнула: – И как я без него буду жить!
– Так же, как и всегда, – хмыкнул Ромка. Однако, заметив в углу комнаты непонятно как попавший туда недогрызенный кокос, незаметно подобрал остатки тропического плода и выбросил их в мусорное ведро. А сам подумал: «Ну и дался же ей этот зверь!»
И надо же было такому случиться, чтобы неведомо какими путями занесенный в Москву редчайший мадагаскарский лемур ай-ай, или руконожка, как еще называют этого зверька, по невероятному стечению обстоятельств достался именно Лешке