Читать Незабытая среда - стр. 2
– Сама подойдёшь, – не оглядываясь, – буду я ходить по салону.
– Что вы так разговариваете? С пожилым человеком, – кондуктору на вид под 70, одета скромно, но добротно, аккуратная стрижка, ясные голубые глаза тревожно округлились.
– Дома тогда сиди, на кухне. А у меня пакет тяжелый.
Свидетелей было мало, человека три встали на сторону пассажирки, парочка – за кондуктора. Полетели словесные искры, и на следующей остановке барышня вышла, с небольшим лёгким пакетом. В окно автобуса было видно, как она встала ждать следующий автобус. У кондуктора тряслись руки, в глазах плескалась обида, но слёз не было.
– Они, такие, нас за людей не считают. А почему, почему она так со мной? У меня трое детей, сын на таможне полковник, тромб оторвался, умер, – отплаканы слёзы, – дочка в налоговой, у них свои дети, не сидеть же дома с маленькой пенсией, поесть-то хоть два раза в день, а надо.
– Да вы не принимайте на свой счёт, не расстраивайтесь, успокойтесь.
– В правилах проезда написано, пункт 2, что сами должны подойти. Нам не разрешают ходить обилечивать во время движения, только если к инвалиду, беременной и к совсем старым. У нас одна так упала, крестец повредила, четвёртый месяц на больничном, и ей его не оплачивают – технику безопасности нарушила. И ещё от маршрута сильно зависит. На этот никто не хочет идти, меня принудили – у него протяженность большая, на нем люди трудные едут. Я когда на 34-м работаю, там после метро Советская автобус как меняется, совсем другие люди заходят, прямо дикари. Откуда?.. На 24-м маршруте другой народ, много студентов, молодёжи, они хорошие…
На следующей остановке забежала стильная девушка, вся в чёрном, и тоже: мимо кондуктора, по пустому автобусу к тому самому месту – оно как отдельный кабинетик, никто не помешает, даже лица не увидит. Я пошла к выходу, а кондуктор, дождавшись остановки, отправилась обилечивать.
–
Смысл зимы, когда её праздники позади? После Крещения у неё возраст дожития.
–
Мошенники продолжают изощряться.
Теперь с предварительным заходом: сначала пришло сообщение с публичной фотографией якобы от нынешнего руководителя департамента, где я работала, что скоро мне позвонит из ФСБ некий Лапин, и надо с ним пообщаться. Распорядительность уже напрягла, но – посмотрим на их новый сценарий. Звонок в Телеграм-аудио, с указанной должностью фамилией Лапин. Как только понял, что говорю на громкой связи, так сбился с курса и только и требовал, чтобы “без третьих лиц, строго конфиденциально”, – всё как обычно. Слов говорил много, но характерно: бессмысленное литьё воды, не пересказать, ну и говорок. Да, речь выдаёт с головой – “Заговори, чтобы я тебя увидел” (Сократ). Позвонила бывшим коллегам – по такой же схеме многих уволившихся обзвонили.
–
Первый раз за зиму выбрались на каток в последний её день, к разбору каркаса ёлки, под которым, как под Эйфелевой башней.
–
Брошенные родители.
Как и брошенные дети, они вызывают жалость. Чаще такое среди неудачных – душераздирающая сцена в “Калине красной”, где герой явился к старухе, не узнавшей в нём своего сына, и он ей так и не открылся. Но есть брошенки и у благополучных, успешных детей.
Про уехавших за границу и никому не поручивших приглядывать за своими стариками я писала. Вроде и соцслужбы сейчас есть, и воды из колодца носить не надо, но жизнь так стремительно изменилась, что многие оказались не готовыми к переменам: годами за своими лежачими родителями и супругами ухаживали, а когда вернулись в свою жизнь, вокруг уже другая планета.