Читать Узники вдохновения

Необузданный летний ливень разразился неожиданно. Он настиг меня у Никитских ворот, и я юркнула в первую же попавшуюся парадную дверь с огромными медными ручками. В самом центре Москвы случайных дверей практически не бывает, и эта была не простой, а храмовой, если признать за искусством возможность возносить душу человека к небесам. Дверь вела в музей, где, судя по афише, проходила выставка художницы новой волны Ирины Исагалиевой – к десятилетию со дня гибели. Фамилия ничего мне не говорила, хотя живописью я интересовалась, правда классической. Так и простояла бы в вестибюле, ожидая, пока кончится дождь, но меня поразила фотография во всю стену: загадочное лицо, как паранджой укутанное роскошными черными волосами.

Каждый человек несет в себе загадку Творца. Мы не замечаем ее, увлеченные суетностью текущих дней, да и трудно уловить вдохновение среди забот о ближайшей прозаической цели. Взоры обращены под ноги, вместо того чтобы устремиться к небу. Но фотография – как магический рентген – проявляет в отраженном образе вечное.

Я с грустью смотрю на снимки людей, навсегда покинувших нас, и ощущаю трепет тайны. Почему они были именно такими и в чем смысл их земного бытия? Как мне потом рассказали, в жизни Ирина была обаятельной, открытой для общения и любви, даже подруги обманывались ее озорной легкостью. Что же она, такая веселая, хотела сказать своим печальным жестом? Чувствовала, что скоро окажется за чертой времени, и отстранялась от нас, непосвященных? А может, боялась огорчить близких горькой улыбкой внезапного прозрения? Но куда спрятать траур глаз? Глаза притягивали, заставляли вновь и вновь возвращаться к этому лицу, пытаясь проникнуть в его секрет.

Секрет оказался зашифрован в творчестве, ибо картины полурусской-полуказашки Исагалиевой – часть ее самой. На стенах музея висело более полусотни полотен среднего размера (122 х 70 см и чуть меньше), который наиболее подходил для композиционных замыслов художницы и быстрого письма. Все они созданы за год до смерти в Соединенных Штатах Америки, куда Ирина бежала от неустроенности личной жизни и в надежде раскрыть свой талант. Ей было всего 33 года – возраст Христа.

Первое ощущение при взгляде на картины – эмоциональный шок. Живопись поражает экспрессией, яркой выразительностью, удивительным легато линий, она настолько своеобразна и самобытна, что не укладывается ни в какие художественные течения. В общем плане – это авангард, абстрактно фигуральные вещи, отражающие события и впечатления не с помощью подлинных объектов, а через настроение условных изображений. Удивительно, как она сумела показать жизнь отрешенностью от жизни!

Красота природных ландшафтов, разнообразие человеческих лиц, как и фактура объектов, ее явно не занимали. Классические законы пропорций тоже не сдерживали фантазии, она привычно нарушала их, подчеркивая замысел. Мотивом и содержанием творчества Исагалиевой были собственные переживания, краски лишь закрепляли поток чувств. Ирина все рисовала по внутренней эмоциональной памяти. Свои картины она с таким же успехом могла писать на Луне, потому что для этого ей была нужна только одна натура – ее собственная душа, из которой она вынимала художественные образы. Рожденные воображением, они мало напоминали действительность, но вызывали совершенно реальные ассоциации.