Читать Ведьмина келья

Пролог

Как лиса заходит в курятник ночью,

Как змея оплетает птичье гнездо,

Как кикимора ждёт у болотной кочки,

Как тать скребёт когтями в наличник,

Как русалка таится в заводи на реке,

Как серп срезает, силы набрав, полынь,

Как волчья слюна тает в зелёном мхе,

Как на погосте плачет и стонет выпь, —

Плетись, плетись, ворожба моя!

Гори, гори жарким костром в лесу.

Рвись как нить и вяжись судьба

По бесконечному рунному колесу.

Плетись, плетись, ворожба моя!

Восстань туманом скрывая всё.

Липни мёдом к творящим тебя рукам!

Пусть сила твоя ширится и растёт!

Как ветер гуляет в дремучей чаще,

Как зерно зреет безлунной ночью,

Как холодный труп заполняет ящик,

Как петля удавки обнимет прочно.

Как невеста гадает на свадьбу скоро,

Как трещит поленце в печах делянки,

Как ребёнок сладко уснул в котомке,

Как мир выворачивается наизнанку, —

Плетись, плетись, ворожба моя!

Гори, гори лучиной в кромешной тьме.

Коснись поцелуем обескровленного чела.

Подчинись наговору, велит тебе Мать Земля!

Плетись, плетись, ворожба моя!

Обернись алым папоротника цветком!

Подчинись наговору, велит тебе Мать Земля —

Пусть сила твоя разрушает и создаёт».

Из русской традиции народных наговоров.

(Автор неизвестен).

Уродливый шрам просёлочной дороги растянулся через всё поле. Он едва касался бесконечного ряда деревьев с искореженные стволами. Эти стволы торчали то тут, то там, как горелые спички, воткнутые чьей-то рукой в уже мерзлую землю поздней осени. Луна выхватывала их из ночной мглы – искореженные когтистые силуэты.

Чуть дальше, за поворотом, от дороги отделялась тонкая тропа. Припорошенная ещё редким снегом, она исчезала между кочек и появлялась снова, но лишь для того, чтобы пропасть. Еле видимая стежка вела в низину, а затем выходила к старому кладбищу. За гнилыми остатками забора виднелся частокол крестов.

Захоронения были почти заброшены: у большинства из них либо недоставало ограды, либо могила тонула в сухом бурьяне, либо вовсе оставался небольшой выступ почвы от того места, где покоился ныне уже никому не известный человек.

Погост был большим, поскольку когда-то принадлежал нескольким деревням сразу. Здесь, на перепутье, чуть поодаль от развилки, нашла свой покой не одна сотня человек. А что скрывает земля, осталось ведомо лишь ей одной.

Ворота были сорваны с петель, а только что выпавший мягкий снег смешан с глиной. Следы отделялись от основной тропы и вели вглубь кладбища. Они были растянуты так, словно что-то тащили волоком вслед за собой. Несмотря на протяжное и тоскливое завывание ветра, был отчётливо слышен чавкающий звук лопаты, которая боролась с мокрой почвой. Время от времени металл натыкался на камни, и раздавался неприятный лязг. Под тенью скрюченного дуба, среди щупалец его корневища нечто отчаянно пыталось прорваться на ту сторону. Большой валун, служивший надгробием, был отброшен в сторону. Тот угодил на соседний участок, разбив две плиты и большую лампаду.

Рядом с ритмично раскачивающейся фигурой в чёрном тряпье росла куча земли. С каждым движением лопаты она становилась всё больше и выше, слипаясь под тающим снегом в коричневое месиво. Существо в чёрном шумно выдохнуло, а затем продолжило копать. В его движениях прослеживалось нечто противоестественное, отталкивающее и неприятное. Инструмент вгрызался в землю, рвал её, как хищник беззащитную жертву. Иногда нечто подносило лампу, чтобы рассмотреть получившуюся яму.