Читать РЕЛИГИОЗНЫЙ ДУХ СЛАВЯН

I

ЛЕКЦИЯ ПЕРВАЯ

СЛАВЯНСКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ

СВЯЩЕННЫЙ СИНОД И ТОЛСТОЙ.

Когда граф Толстой был отлучен от церкви Священным Синодом России за то, что «он проповедовал учения, противоречащие христианской вере», мир разделился во мнениях и симпатиях на две части. Сторонники Толстого составляли большинство в западном мире; сторонники Священного Синода в России и на православном Востоке. Однако Святая Русь отвергла Толстого с гораздо большим состраданием, чем Западная Европа его одобряла. Это была человеческая трагедия, которая нечасто повторяется в истории и была понята только Россией. Конфликт был более суровым, чем казалось на первый взгляд. Обсуждаемые проблемы означали не что иное, как дилемму: либо христианский мир должен был продолжать свое существование, либо он должен был вернуться к исходной точке человеческой истории и начать все заново. Маленькая травинка в поле сказала своим зеленым соседям: «Зачем мы вырастаем? Это бессмыслица и боль. Взрослея, мы вырастаем в осложнениях, которые усиливают темноту и боль нашей жизни. Поэтому я предлагаю вернуться к семенам, из которых мы выросли большими и несчастными».

Так говорила одна травинка полю. И поле ответило: «Хотя, возможно, мы растем в бессмыслице и боли, все же мы не можем вернуться, мы должны расти и идти своим путем в вере, что мы не ошибаемся».

Это сравнение Толстого и Священного Синода.

КРУГ ИЛИ ДРАМА.

Толстой воспринимал жизнь как круг, с началом везде и концом везде. Священный Синод, представлявший славянское православие, воспринимал жизнь как драму с началом и концом в пространстве и времени. Со своей точки зрения, Толстой считал возможным для человечества остановить ошибочный ход вещей и начать заново, сбросить все тяготы культуры, государства, церкви, милитаризма, мирских амбиций, суеты городов, опустить занавес над прошлым и вернуться в поле и лес, пахать и сеять, слушать жизнь природы и жить с природой и Богом в унисон.

Священный Синод, с их точки зрения, считал, что прошлое есть сама основа настоящего и будущего, и что, отделяясь от прошлого, мы подобны вырванному с корнем растению, осужденному на неизбежную смерть, тогда как, продолжая мировую драму, мы идем единственно возможным путем. Начало греха в этой драме – в Адаме, начало спасения – во Христе. Мы не можем жить, не обращая внимания даже на жизнь Адама и не связывая свою жизнь с жизнью Христа. И все остальные миллионы человеческих существ между этими двумя вехами, между Адамом и Христом, и между Христом и нами, являются большими или меньшими основами, или условиями, или даже нарушениями нашей собственной жизни.

«Мое понимание противоречит вашим традициям», – сказал Толстой.

«Наши традиции противоречат вашим представлениям», – ответил Священный Синод.

Но это еще не все.

Разница существовала также во взглядах на

СЧАСТЬЕ И ИСКУПЛЕНИЕ.

Толстой Его очень беспокоили страдания людей. Он сам видел, чувствовал и описывал огромное количество этих страданий в разных формах. Проблема счастья была его самой заветной проблемой. Он верил, что людей можно сделать счастливыми в этой жизни, и даже больше – что они созданы для того, чтобы быть счастливыми. Он совершенно определенно отвергал идею искупления как немыслимую и противоречащую идее Бога. Человеческая жизнь была нормальной и счастливой до тех пор, пока люди жили своей простой жизнью без городов и без всех городских осложнений. Жизнь можно снова сделать нормальной и счастливой, как Бог того пожелает, если только мы вернемся к первобытной простоте крестьян.