Рослый мужчина в чёрной кожаной куртке, тёмно-зелёных галифе и чёрных высоких сапогах ходил по деревянному полу. Мерный стук его каблуков раздавался по всему бревенчатому зданию. Он заломил руки за спину и ходил так очень долго… Размышляя. Затем вернулся за деревянный, грубый стол, поправив свою портупею. На столе стояла горящая лампа и лежала кипа бумажных листов. Самых разных. Все они были исписаны размашистым почерком. Рядом с ними покоилась медная пепельница, уже ломившаяся от дымящих окурков.
Он взял широкую пачку папирос, вытащил одну, вставил в рот. Суровые глаза его неотрывно смотрели на крупного мужика в серой рубахе и серых штанах, который сидел напротив на табурете. Тот не выглядел испуганно, хоть кадык его и ходил вверх-вниз, а лицо оставалось бледным.
Мужчина в куртке принялся чиркать спичкой о коробок. Прикурил папиросу. Дым потянулся вверх, папироса начала кочевать из одного уголка рта в другой. Он глубоко вздохнул.
За окном бревенчатого здания, в котором они сидели, барабанил дождь в окно.
– Ну, – сказал он тихо. – Ты знаешь, что это такое?
Мужчина в чёрной куртке поднял лист бумаги, дабы мужик напротив посмотрел внимательнее. Куртка противно заскрипела.
– Что? – спросил тот. Квадратное усатое лицо его не выражало особого интереса.
– Расстрел твой, Антип, – ответил мужчина. – Вот в чём дело.
Антип хмыкнул.
– Зачем ты мне это говоришь? – спросил он.
Мужчина одной рукой взъерошил волосы на голове, другой достал папиросу, выдохнул дым, вернул её на место. Она снова нервно заходила из стороны в сторону. Он напряжённо потёр лоб рукой, а затем опять посмотрел на Антипа, но в этот раз с глубокой печалью. Смотрел мужчина неотрывно, и, казалось, целую вечность ничего не отвечал.
– Потому что я уверен, что ты покрываешь кого-то, – ответил он. – Я знаю, я тебя слишком давно знаю. Ты застрелил сотрудника ЧК Филатова из его же табельного оружия, пробравшись к нему в дом.
– Так всё и было, – тут же согласился Антип.
– Зачем? Я не могу понять, – сказал тот. – Ну не могу понять я этого! Просто так? Испытал ненависть?
Дождь усилился настолько, что создавалось впечатление, будто вода сплошным потоком стекает с крыши.
– Всё правильно излагаете, товарищ начальник.
– Ты можешь называть меня Панкратом Родионовичем.
– Всё правильно излагаете, Панкрат Родионович.
Товарищ начальник принялся тушить папиросу.
– Расскажи мне, как всё было, – упрашивал его товарищ начальник. – Ты понимаешь, что с тобой будет?
– Да, – тут же снова согласился Антип. – Я ненавидел его, потому и сделал это. И больше тут толковать не о чем.
Панкрат Родионович ударил кулаком по столу так, что пепельница подпрыгнула на месте, а лампа дрогнула.
– Хватит мне башку морочить! – он резко встал сильным и жёстким движением, взял пачку папирос и начал вытаскивать ещё одну. – Антип! Я знаю, что ты от меня таишь.
Он не закурил её, а сжал в кулаке и быстро подошёл к допрашиваемому, а затем уселся на край стола, продолжая смотреть на него с предельной жалостью. Совсем рядом.
– Я говорю всё, как есть, – ответил тот.
– Расскажи ещё раз, – настоял Панкрат Родионович. – Мне очень интересно. Чем же так тебе не угодил Филимонов, что ты провернул целую операцию по его ликвидации. Выполнял задание?