⇚ На страницу книги

Читать Liber Obscura. Тёмная книга, Эрика и её кошмарное приключение в двузначность

Шрифт

Интервал

Корвинград

ИСТОРИИ КОРВИНГРАДА:

Liber Obscura. Тёмная книга

По ту сторону Вороньего холма

(из сборника «Все оттенки ночи»)

Однажды перед Рождеством

(из сборника «Чудеса под снегом»)

Монстры под лестницей

Иллюстрации Хельги Воджик

Дождь

Она повсюду оставляла следы. И следы эти были столь же невероятны и просты, как она сама. Ведь это были книги. Нет, она не писала. Она обладала особым талантом проживать каждую историю, как свою. Будто единственную и неповторимую жизнь, дарованную ей богом и случаем. Особый талант. Вбирать буквы, втягивать их кончиками пальцев, соприкасаясь с бумагой. Впитывать взглядом всегда чуть влажных блестящих глаз. Вдыхать историю вместе с лёгким ветерком, рождённым в перелистывании страниц.

Она жила книгами, радовалась и страдала вместе с героями, а покончив с последней строкой, ещё несколько минут всматривалась в пустоту, обращая свой взор в лишь ей ведомые дали. Прощалась с прожитой жизнью и…

Она оставляла книгу.

Всякий раз именно там, где настиг её финал. Будь это пропахшее корицей кафе или чуть облупившаяся белая скамья у моря, потёртое сидение в поезде или диван случайного знакомого, у которого её застала ночь. Она жила лишь книгой, пребывая в иной реальности, не замечала ничего вокруг. Но стоило истории закончиться, как она последний раз касалась корешка, проводила тонкими пальцами по обложке и навсегда выпускала из рук. Ведь она верила, что книга живёт лишь когда её читают, а значит, полки её дома – это погребение заживо. Мавзолей живых трупов, призрачный плач сотен и тысяч голосов, жаждущих поведать о себе…

Нет, она не могла обречь их на такое. И потому в её доме не было книг. Хотя и дома у неё не было тоже. Её работа была подобно ей самой – перелёты, переезды, сменные квартиры, отели… Может быть только книги и держали её в этом мире? Она покупала их везде, где её настигала пустота – тот миг безвременья, когда одна история завершена, а новая не начата.

Что могло сравниться с этим? Первое касание, первое знакомство. Лёгкий трепет предвкушения током пронизывал подушечки пальцев, и вспышка осознания накрывала волной. «Это она!». Книга выбирала её, приглашала в свой мир, и она не отказывала. Будь у неё дух-хранитель или кто-то, кто наблюдал за ней, он мог бы поведать, что она готова принять любую историю. Её сердце было открыто чувствам, разум – новым идеям, детское озорство и любопытство жаждало приключений, и даже крохотная морщинка на лбу старательно впитывала теории и философские смыслы из трудов, что были тяжелы и неподъёмны, как обтёсанные морем валуны.

Хотя…

Будет нечестным утаить одну маленькую деталь. Все-таки одна книга у неё была. Та, с которой она никогда не расставалась. Это был удивительный сборник её собственной жизни, скроенный из мгновений чужих. Из каждой прочитанной истории она вырывала фрагмент, нет, не страницу, а всего лишь её малую часть. И каждый раз это был кусочек из того дня в настоящем, когда она завершила чтение. За шаг до пустоты. За слово до одиночества. Седьмого июля в полдень она находила страницу семьдесят семь и отсчитывала двенадцатую строку, а первого февраля за утренним кофе украдкой, как преступница, вырезала крошечными позолоченными «цапельками» (они тоже всегда были при ней, как нож Джека Потрошителя или ножницы Карлика Волоса) восьмое слово на двенадцатой странице.