С. Мельников
У Льва Матвеевича Первозванцева было два недостатка – филигранный литературный вкус и эйдетическая память. Первый породил главную страсть: любовь к литературе. Второй – фатальную драму. Самые гармоничные сочетания слов, самые яркие метафоры, рождающиеся в писательском воображении, память мгновенно находила в бездонной библиотеке текстов, уже написанных другими. Как бездетный родитель, не имея возможности породить свои, Лев Матвеевич жил чужими. Он служил редактором и рецензентом, входил в правление Союза Советских Писателей и славился спаниельским чутьём на таланты.
Однажды вахтёр положил ему на стол толстую потрёпаную папку.
– Вот, Лев Матвеич, псих какой-то принёс. Вас спрашивал. Я сказал, что не принимаете, так он бросил её мне в окошко и убежал.
– Ничего не сказал? – осведомился Лев Матвеевич, развязывая тесёмки.
– Сказал, – бодро кивнул вахтёр: – "Ну и к чёрту!" – сказал.
– Ну и к чёрту! – пробормотал Первозванцев, всматриваясь в первый лист рукописи.
Текст пел: плавно разбежась, строка взмывала, замирала ярким бирюзовым звоном и осыпалась в зелёную, как лист лопуха, траву. В ней стрельчатыми гвоздичными головками торчали редкие причастные, их лепестки гобойным гласом теребили ассонансы, и шелестели аллитерально кроны прекрасных древ, окружающих дивные языковые кущи. Последний пассаж, как злорадно подсказала память, содержался в письме Гаврилы Державина к фон Мерцу и характеризовал сочинение венценосного воспитаннника.
– Друг мой! – Первозванцев с трудом оторвался от рукописи. – Этот… псих далеко убежал, как думаете?
– Да кто ж его знает? – дёрнул лоснящимися плечами вахтёр. – Бегает быстро. Там на обороте папочки адресок есть…
– А как выглядел податель сего?
– Малахольный! Очки, берет, халат синий. Контуженый жизнью.
– Ну что ж, – улыбнулся Лев Матвеевич, натягивая пальто. – По таким приметам я его мигом найду.
Долго искать не пришлось. У указанного адреса описанный мужчина, как есть в берете и синем халате, с выражением беспомощного изумления проходящей жизнью мёл мостовую.
– Прошу прощения, вы – Андрей Климентович Сократов?
– А вы с какой целью интересуетесь? – не прекращая мести, дворник сверкнул подозрительным глазом из-под заклееной дужки.
– Я Первозванцев. Просмотрел вашу рукопись…
Дворник замер на пару секунд и снова замахал метлой.
– И что же?
– У вас несомненный талант!
Сократов опёрся на метлу, как Зигфрид на двуручный меч.
– Я сделал двенадцать копий, – тихо сказал он, сожмурившись, – и везде получил отказ. Отнести вам было жестом отчаяния. Просто подумал: откажет – ни строчки больше не напишу. Буду улицы мести и жизни радоваться. Вы не шутите?
– Да какие тут шутки? Готовьтесь. Будем представлять ваш роман правлению. У вас большое будущее, друг мой!
***
Руководитель писательского союза Прилатов был посредственным литератором, но талантливым руководителем. Самым ярким проявлением начальственного таланта стало назначение Первозванцева ответственным секретарём. Сейчас Прилатов старательно и глубокомысленно вглядывался в поданные им листочки.
– Значит, полагаете, Лев Матвеич…
– Уверен, несомненно уверен!
– Хм-м… – послюнявленным пальцем председатель перевернул листок. – А это уже интересно! Вы не заметили, где проходит действо этого трактата?