Эндрю
Их было двое – один высокий и темнокожий и второй, с густой рыжей копной волос, заметно, что довольно-таки юный.
Стоят перед моей консьержкой стойкой и требуют ключи от квартиры Адама, одного из жильцов нашего дома.
Спрашиваю их – Когда уже нам дадут электричество? – Которого нет с полудня, а время уже довольно-таки позднее и на улице темнеет.
Лишь свет от уличного фонаря не много освещает парадную, сквозь распахнутые настежь двери.
Отвечают – мол вообще без понятия, но ключи им срочно нужны. Даже, что квартира на тридцать первом этаже их не останавливает.
Поправляю очки в притык к переносице, потому что, когда за ключами нагибаюсь под стол, они всегда слезают. Вот и протянув руку к крючку с ключами Адама крепко сжимаю их в руке, но все-таки снимаю и кладу на стол.
– Нам нужно попасть в квартиру Адама Смита.
Повторяет Девин Ф. имя написано на удостоверении, рыжий-шустрый-молодой уже направился к лифтам. Совсем еще зелёный не знает, что на своих ногах придётся подниматься на этаж – лифты то без подачи электричества не работают и все тут.
– Сэр?
– Простите, я задумался, вы не знаете когда нам дадут свет? Его этаж сильно высок тридцать первый как-никак.
Сначала смотрю на ключи, а после поднимаю глаза на Девина и смотрю на него так с «вызовом» сквозь свои очки, чтобы поторопили там кого-нибудь сверху.
– Нет сэр, за свет мы не в ответе, передайте мне ключи пожалуйста, дело срочное.
Говорит он и руку свою протягивает, невдомек ему что моя задача раз уж Адама нет с нами проследить лично, чтобы в квартире ничего не пропало.
Может бедняга в больницу попал, как-никак старше меня и он на сколько я знаю с утробы матери инвалид. С кресла инвалидного не встаёт, только на нем и передвигается. Одним словом, бедняга ни как бы до дома не добрался, без гребанного электричества.
Пару минут мы поспорили, но Девин-заноза-в-заднице всё-таки не став дожидаться пока лифты заработают, схватил ключи с моей стойки и наглым шагом направился к лестницам.
– Да ты сынок издеваешься. Сказал я ему, но делать то нечего, пришлось мне поковылять с ними, захватив с собой фонарь из встроенной к стойке тумбы.
– Это моя работа, мне за нее платят – Приказывал я своим ногам шагать в полной тьме на седьмом этаже.
Если фонарь потухнет хоть глаз выколи видно ничего не будет. Надвигающаяся на меня тень быстро превращается в одного из жильцов и растворяется во тьме.
– Подумаешь еще больше двадцати ступенек, стой этажей, спускаться легче чем подниматься, увидишь, как Адам живет – И все всё-таки присел задницей на пол.
– Хоть не много передохну. Сказал я вслух чтобы наглецы услышали, но на слух они были далеко на верху, и ключи у них, вполне могут и без меня пролезть, молодёжь нынче такая ничего не поделаешь.
Взмокшая рубашка прилипла к спине, а сердце громко стучит, но мое баранье упорство гонит меня вверх, и я ступаю и ступаю, крепко держа в своей руке фонарь.
Пот с меня так и льётся, на бетонные ступеньки, спускаясь ручейком с висков и падая каплями с шеи. На глазах тёмная пелена, до такой степени выдохся, что я чуть было выше не поднялся, но разглядел два силуэта у квартиры и расслышал звяканье ключей и голоса.
Мое тело безвольно покачивается из стороны в сторону на ватных ногах все то время, пока эти вдвоём приводят меня в чувства.