⇚ На страницу книги

Читать Хризалида. Стихотворения

Шрифт

Интервал

РАННИЕ СТИХИ

(1883–1915)

«Задумчиво стою у райского порога…»

Задумчиво стою у райского порога[1].

Перешагнуть его нет сил.

Как погляжу в лицо всеведущего Бога,

Когда он спросит: «Как ты жил?»

[1883]

«Кончен день бесполезной тревоги…»

Кончен день бесполезной тревоги[2]

И ненужного миру труда,

Отшумел, на житейской дороге

Не оставив живого следа.

И в прошедшем так много их было,

Не оправданных будущим дней…

. . . . . . . .

Тщетно солнце доныне светило

Над бесплодной душою моей.

[1887]

«Тихо плачут липы под дождем…»

Тихо плачут липы под дождем[3].

Сладко пахнет белая гвоздика.

А над ней по ставне за окном,

Расцветая, вьется повилика.

Вот и ночь. Душиста и темна,

Подошла неслышными шагами,

Обняла уснувший мир она

И кропит, кропит его слезами.

[1888–1889]

[Дача под Киевом]

«Как тихо. Оливы сплетают…»

Как тихо. Оливы сплетают[4]

Серебряно-серый убор

По склонам террас, что сбегают

Ступенями желтыми с гор.

Как будто своею стеною

Мою оградить тишину

Им велено было судьбою,

Пока здесь навек не усну.

Не слышно ни птиц щебетанья,

Ни чистых мелодий цикад.

Лишь ветер прилива дыханье

Доносит в Забвения сад.

1896

Оспедалетти

«В серебре пушистом инея…»

В серебре пушистом инея[5]

На лесной опушке ель

Смотрит в дали бледно-синие,

Где взмелась уже метель.

Разыгралась, разметалась,

Крылья к небу подняла,

По дорогам разостлалась,

С плачем к ели подошла.

«Жутко в поле ночку темную

Коротать, царица Ель!

Приголубь меня, бездомную,

Бездорожную метель.

Пуховой лесной тропинкою

Легче зайки я скользну,

Ни одной сухой былинкою,

Ни листком не шелохну.

Под сосною, под высокою

Лягу в чаще отдыхать,

Жутко в поле одинокою

Меж сугробов ночевать».

Ель задумалась, качнулась,

Путь-дорогу ей дала,

А метель к земле пригнулась,

По тропинке поползла.

Вьется тихая, несмелая,

Плачет тонким голоском.

Впереди поляна белая

Расстилается ковром.

Как метель к ней подобралась,

Сразу крылья развела,

Разыгралась, разметалась,

По верхам гулять пошла.

С визгом, с ревом, с завываньем

Над вершинами кружит,

Похоронными рыданьями

В чаще эхо ей вторит.

Вся от ужаса шатается

На лесной опушке ель,

И над нею издевается

С долгим хохотом метель.

[до 1898]

«Шевелится дождик под окном…»

Шевелится дождик под окном[6].

Ночь темна.

Что-то шепчут липы под дождем

У окна.

Голос ночи, жалобен и тих,

Говорит:

Отчего утрата дней былых

Всё болит?

Отчего оторванный цветок,

Что упал

С серебристой липы на песок,

Не завял,

Но, оторван, дышит и живет,

И в тоске

Милосердной смерти к утру ждет

На песке?

1893

Имение Линдфорс

в Черниговской губернии

«Я люблю полусон…»

Я люблю полусон[7],

Полусвет, полумглу

Освещенных окон.

В полумгле, на полу —

Зачарованный блеск,

Нежный говор и плеск —

Струй ночных дождевых.

И дыханье живых

Ароматных цветов

У забытых гробниц.

Улетающих птиц

В небе жалобный крик.

Недосказанность слов.

В лицах тайны печать —

И всё то, что язык

Не умеет сказать…

[1897–1898]

[Петербург]

ОСЕНЬЮ[8]

I. «Тихо шиповник коралловый…»

Тихо шиповник коралловый,

Тихо роняет плоды

В лоно туманно-опаловой,

В лоно холодной воды.

Шепчутся ивы плакучие,

Шепчутся в сонной тиши:

Чьи это слезы горючие

Так хороши?

Тихо камыш колыхается,

Тихо засохший звенит:

Кажется, лето кончается,

Кажется, жизнь улетит?

Шепчутся травы поблекшие,

Шепчутся: как же нам быть?

Чем же нам лето усопшее,

Чем воскресить?

II. «Золотясь и пламенно краснея…»