Длинные-длинные коридоры. Аэропорт «Никола Тесла», Белград.
Великий изобретатель только родился и вырос в сербской семье, а потом переехал за океан, отделываясь письмами от близких и друзей. Однако город им гордится. Так утверждал путеводитель – за полет Аня пролистала тощую книжицу дважды, загибая уголки страниц с маршрутами. Будто едет в отпуск.
Спать всё равно не получалось – по спинке кресла стучал ребенок, белобрысый трехлеток. Колотил, а когда мать шепотом просила его прекратить, разражался плачем. Несмотря на ночной рейс, детей было много – вскоре надрывался и захлебывался уже весь салон.
Бортпроводницы сновали со стаканчиками воды на подносах. На сиденье через проход от Ани от их беготни трепетала оставленная кем-то газета.
Старик у окна, спустив очки на кончик носа, уставился в книгу. По тому, как он перелистывал страницы, – казалось, и не читает вовсе, а на каждом развороте ведет счет до ста, чтобы сохранить невозмутимый вид.
Аня засунула путеводитель в карман сиденья. Закрыла глаза, задремала.
Очнулась – от жидких аплодисментов. Пошлый ритуал, но пилоту в самом деле – спасибо: посадка вышла мягкая, Аня и толчка не почувствовала. Теперь жалела, что не увидела Белград сверху; интересно, на что похожа его огненная карта? Она любила разглядывать в иллюминатор паутины городов, особенно горящее колесо ночной Москвы.
Отсюда, из гулкой пустоты коридоров аэропорта, по которым шагала лишь горстка людей (видимо, женщины с детьми застряли в очередях в туалеты), суета, толкотня в «Домодедово» показалась ей родной, необходимой. Даже стены «Николы Теслы» не были увешаны рекламой. Раза два Ане встретились настенные часы, таблички «Izlaz» (выход) и что-то про багаж. На траволаторе ехала вдоль длинной летней фотопанорамы Белграда: крепость над рекой, зеленеющий склон, по небу – алая полоса.
Следующий траволатор миновала быстрым шагом.
В зале, где получают багаж, выдохнула с облегчением. Он был полон народу, звучали объявления диспетчеров, скрежетали тележки, на которые грузили гигантские чемоданы. Прямо шкафы с дверцами на молниях. Пахло кофе, волочился за кем-то шлейф духов. На Аню то и дело наплывали лица с рыскающими, высматривающими что-то глазами. Руки матерей оттягивали дети и сумки. Поверх тележки с чемоданами-шкафами кто-то водрузил еще клетку с собакой, видимо, летевшей в багажном отсеке. Хозяина, толкавшего тележку, Аня уже не разглядела: на ленту выкатился ее чемодан.
Стоя над лентой в позе вратаря, Аня зачем-то принялась вспоминать, что именно упаковала – все-таки неизвестно, когда они с Русланом смогут вернуться.
– Чего зависла! – женщина, отпихнув ее, стаскивала с ленты клетчатый «шкаф».
Аня хотела огрызнуться, но клетчатый шлепнулся на пол, раскрылся домиком. Из-под «крыши» испуганно выглянули детские колготки с бордовыми грибами, юбка гармошкой, зеленая, атласная, пухлый край постельного белья или одеяла. Потянуло душным запахом чужого жилища: смесью стирального порошка, затхлой верхней одежды и будто едой. Аню оттеснили от ленты, женщину, сначала опешившую, а потом с трудом перевернувшую чемодан и кидавшую туда растрепанные вещи, люди обходили с обеих сторон.