Читать Дети Империи - стр. 4
За стеклянными закрытыми ставнями газетного киоска Виктор разглядел обложку «Огонька», и это его почему-то обрадовало. Хоть к чему-то привязаться, как к точке отсчета. Он не спеша встал и, стараясь сохранять непринужденность, прогулялся взад и вперед, изображая ожидающего, и вроде как от скуки подошел поближе к торговой точке, чем-то напоминавшей иконостас. «Огонек»… дальше Виктор опять похолодел. Номер был за январь одна тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года.
«Значит, все-таки во времени…»
То, что он увидел на самой обложке, удивило еще больше – это был снимок встречи на аэродроме, в центре стоял полноватый и лысоватый человек со знакомыми по книгам и документальным фильмам чертами лица… это был Берия. Берия Лаврентий Павлович, только постарше, седее и не в пенсне, а в фасонистых очках, как у Кио-старшего, и широкополой шляпе, как в американских послевоенных фильмах. Виктор прекрасно помнил, что Берию расстреляли в пятьдесят третьем году.
«Опаньки! Да у них и история, оказывается, по-другому идет!»
Он с еще большим интересом впялился в снимок. На заднем плане виднелись американский и советский флаг и почетный караул, судя по всему, тоже американский. Надо полагать, Берия нанес визит в США. Хрущев тоже там был, когда же, когда же… ах да, в пятьдесят девятом, год разница-то. Ну и какой у них тут период? Культ личности, оттепель, а может… как его… волна репрессий очередная?..
Про Берию Виктор слышал разное.
С детства (при Хрущеве) слышал, будто Берия вроде как виновник репрессий, и даже получается, что Сталина обманывал.
Потом (при Брежневе) про Берию вообще говорить избегали. Вроде как не к ночи будь помянут.
В перестройку – оторвались по полной. «Палач», «злодей», «маньяк» и прочее. И мастера искусств вроде как убедительно это подкрепили. И в «Покаянии», и в «Холодном лете пятьдесят третьего». Хотя (после расстрела Чаушеску) Виктору начало казаться странным, что суд над Берией был закрытым и в свою защиту ему публично сказать не дали.
Наконец, в новом веке Виктору стали попадаться книги, где доказывалось, что Берия вовсе не злодей, а очень хороший управленец и порядочный человек, и именно он боролся с репрессиями. А его, как умного, и унасекомили.
Оно, конечно, хорошо, если последнее окажется верным. А если нет? А если все-таки палач? А если истина посредине, то есть палач, но не слишком?.. Тьфу, какая ерунда получается. Потом, допустим, человек он хороший – а система? А дураки в ней? Вот чего стоит какому-то дураку – его, Виктора, поймать: паспорт не наш, а с двуглавым орлом, деньги не советские – значит, готовил переворот. Да еще и с миниатюрной шпионской рацией в кармане. И что докажешь? И если даже докажешь – все это очень странно, а там сроки передавать дело, стало быть, добиться стандартного признания – и под вышку, вопросы сняты. Очень логично даже получается.
Верхний край обложки «Огонька» с надписью (интересно, что там? – хоть какая-ориентировка на политическую ситуацию, а то с первым встречным в разговоре влипнешь) прикрывала съехавшая обложка «Крокодила» с карикатурой. То, что на ней увидел Виктор, поразило еще больше. На левой половине рисунка тощий корявый человечек в мундире, со слегка одутловатым лицом, на котором виднелись ну очень знакомые усики и челка, размахивал, словно дубиной, большой черной ракетой, в которой было нетрудно узнать «Фау-2». На верхней части ракеты стояла буква «А». В правой части рисунка атлетические юноши и девушки, взявшись за руки, заслоняли снежно-белые новостройки и небеса с голубями. Сюжет был знаком и понятен – за исключением физиономии поджигателя войны.