Когда я открыл глаза, то долго (как мне казалось) всматривался в размытое пятно на… потолке? Смахивало оно на пятно в моей квартире из прошлой жизни. Где-то год назад, как бы знаменуя последний год моей жизни в двадцать первом веке, меня залили квартиранты этажом выше. Не сильно, но достаточно, чтобы в углу, на шве между стыками плит, расползлась плесень. По-хорошему, ее надо было убрать сразу же, дела-то там было – на полчаса край, но все как-то руки не доходили, и этот период реабилитации после жуткой травмы совсем выбил из колеи, не оставил ни капли сил. Да и после смерти близких у меня не было ни малейшего желания приводить в порядок не только квартиру, но и всю свою дальнейшую жизнь.
Я хорошенько зажмурился, пытаясь навести резкость на картинку. На секунду мелькнула мысль – неужели вся эта история с Римом оказалась обычным сном? Куда ночь, туда и сон, или как там говорят? И вот снова моя квартира с тем самым пятном. От этой мысли стало не по себе.
Вся эта история стала глотком свежего воздуха, и да, мне было гораздо лучше в Риме, чем в той жизни. По крайней мере, образца последних её месяцев.
Но вслед за зрением вернулись обоняние, осязание и слух. И я отчетливо почувствовал въедливый запах плесени и гнили. Ощутил, что лежу на чем-то твердом и мокро-липком, настолько, что промокла… туника-таки, а не пижама и не пиджак. Ну и окончательно я понял, что все дороги ведут в Рим, когда услышал латынь.
– Сушите весла, кому говорю, нелюди! – проскрежетали сиплым голосом.
Следом включился вестибулярный аппарат, я почувствовал остаточное головокружение и покачивание на морских волнах. Фу-у-ух, слава богу, я… дома!
Я приподнял голову и первым делом увидел, что у меня на груди сидит крупная такая крыска, размером побольше котёнка.
Крыса важно держала в передних лапках кусок лепешки и с интересом смотрела на меня, ничуть не боясь. Здоровая такая и наверняка заразная.
– Пошла вон, – прошипел я.
Крыса нехотя и даже как-то вальяжно сошла с моей груди, не выпуская кусочек недоеденной лепешки. Далеко не убежала, правда. Чья-то сандалия накрыла грызуна сверху своей подошвой. Животное пискнуло, замерло, а кусочек лепешки выпал из ее лапок. Передо мной вырос сгорбленный мужичок с большой бородавкой над деловой бровью. Он нагнулся, брезгливо поднял крысу за хвост.
– Очухался, значит! – горбун не повернулся, но вопрос явно предназначался мне.
– Тебя, случаем, не Квазимодо звать?
– Меня зовут Малик, – не торопясь проскрипел горбун, а я заметил на его тунике бронзовую заколку. – Хочешь вместо обеда? А то крысы, пока ты спал, пожрали ужин!
Он качнул мертвую тушку, показывая, что готов кинуть ее мне на грудь. Но делать этого не стал – выбросил крысу в прорезанное в борту окошко. Вытер руки о потертую и пожелтевшую тунику и резко подался вперед, приближаясь своим лицом к моему лицу.
– Добро пожаловать в подземное царство, – прошипел он, обдавая меня не самым приятным запахом сгнивших под корень зубов.
– Сам-то не боишься туда попасть? – спокойно ответил я. – И рожу убери подальше – воняет.
Горбун не ответил. Замахнулся, чтобы отвесить мне затрещину. Я хорошо видел удар и с легкостью на него среагировал, несмотря на не самое лучшее самочувствие после драки на палубе быстроходного гаула, груженого гарумом. Но выкинутая рука остановилось на полпути, лязгнули кандалы.