Читать Любовь моя Ана
В оформлении форзаца использована иллюстрация: © artlabs / Shutterstock.com / FOTODOM
Используется по лицензии от Shutterstock.com / FOTODOM
Cover illustration by Ally Zlatar
© Асташова С., текст, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
Пролог
Я была создана для того, чтобы стать худой. Голод был моим предназначением с самого раннего детства. Даже когда в возрасте трёх лет, лёжа на турецком ковре с бахромой, я слизывала с пергаментной бумаги, как кошечка, подтаявшее сливочное масло, знала, что спустя какое-то количество лет лишу себя еды, чтобы быть худой. Анорексичкой. Ей я и была.
Анорексичка – это слово я смаковала на языке, как самое сладкое лакомство. Ничто по вкусу не сравнится с этим словом. Анорексичка. Анорексичка – это оргазм. Лучше, чем оргазм. Лучше, чем все оргазмы мира. Я улыбалась, представляя, как на моей могиле полужирным шрифтом с засечками напишут: «Она заболела анорексией до того, как это стало мейнстримом». Я хохотала, когда придумала себе эпитафию:
Часть первая
Дядя Саша
– Как это не хочешь шоколадку?
Шоколадку все хотят.
Дядя Саша
Мимо прошёл мужчина с красной коробкой чокопая под мышкой. Коробка нарядно блестела глянцевыми углами. В коробке, кажется, их двенадцать штук. Он съест их один или с кем-то поделится? Они такие мягкие и такие приторно-сладкие, что в обморок можно хлопнуться.
Я никогда особо не любила чокопай, но впилась в эту коробку жадным взглядом. Даже на расстоянии, через обёртку я слышала, как они дышат тихонько. Во мне поднялись и ярость, и злость, и всё сразу. Затуманенный от нехватки жиров мозг куда-то понесло. Я пошла за незнакомцем, будто кто-то невидимой рукой потянул за верёвочку. Этот мужчина владел сокровищем. Он был богат, как король. А я кто? Я никто. Не человек. Анорексичка.
Когда мужчина запрыгнул в проезжающий мимо троллейбус, я остановилась и сморгнула картину, которая всё то время, что я следила за ним, – нет, за коробкой – стояла перед глазами: я разрываю пластик обёртки и засовываю пирожное в рот целиком, уминаю его пальцами, чтобы влезло, размазываю шоколадные крошки по лицу и, толком не прожевав, берусь за следующее. Вокруг так много еды. Слишком много. Я никогда к этому не привыкну.
Я так пристально следила за чокопаем, что сбилась с намеченного пути. Пришлось развернуться и пойти в обратную сторону. Я шагала по теневой стороне улицы, вглядываясь в противоположную. Брела и смотрела на вывески длинного ряда домов: «Аптека», «Продукты», «Вина, воды, соки», «Табак». Я хотела и того и другого, то есть всего сразу. Но это невозможно.
Я направлялась в художественный музей, где открывалась выставка местных фотографов. Шла пешком по жаре, потому что было лето и потому что надо было сжигать калории. Какие-то мифические калории, которые я сегодня не употребляла, но сжигать всё равно надо. Калории, я была убеждена, берутся из ниоткуда, из воздуха, и их надо сжигать под палящим солнцем. Впрочем, солнце уже садилось, на асфальте лежали длинные тени. Я смотрела на свою тень, и у меня сладко засосало под ложечкой. Ноги вытягивались в две тонкие линии и не соединялись ни в одной точке, они были далеко друг от друга, как два острова, которые никогда не встретятся. Ради этого я жила или, скорее, умирала. Руки тоже не соприкасались с телом. На мне были туфли на танкетке. Я старалась идти модельной походкой, как в передаче «Топ-модель по-американски», которую смотрела каждое утро перед учёбой. Девушки в программе не казались мне слишком худыми и, соответственно, слишком красивыми. Сравнивая себя с ними, я находила, что у меня кости под кожей выпирают даже больше, чем у моделей.