Читать Отсроченная расплата

ОТСРОЧЕННАЯ РАСПЛАТА

Месть – это блюдо, которое следует

подавать холодным.

Эжен Сю «Матильда»

Когда живой человек неожиданно падает с лестницы, с самых верхних ступеней, и тело его уже бесконтрольно устремляется вниз, задевая перила и ломая шейные позвонки, а потом, докатившись, безжизненно замирает на полу нижнего этажа – это страшная картина. И если свидетелем этого ужасающего зрелища стал четырнадцатилетний подросток, то останется оно стоять в его глазах и будет преследовать его потрясённый мозг всю оставшуюся жизнь. А жизнь у подростка, как известно, вся впереди.

Семья Гуровых проживала в Подмосковье и, как многие среднестатистические семьи, состояла из четырёх человек – родители и двое детей. Правда, доход у семьи был значительно выше среднего. Папа Сергей Данилович, высококвалифицированный врач, достиг немалых успехов на своём поприще семейного доктора и имел обширную частную клиентуру в среде обеспеченных людей. Услуги его хорошо оплачивались, что позволило семье приобрести землю недалеко от Москвы по Ново-рижскому шоссе и построить красивый трёхэтажный дом, где они теперь и жили. Мама Светлана Григорьевна занималась переводами с немецкого языка, литературными переводами. Зарабатывала она немного, ибо спрос на современную переводную литературу невелик, а Гёте и Шиллера давно и успешно перевели. Но работу свою Светлана Григорьевна очень любила. Подстрочник ей не требовался, немецким она владела в совершенстве и, не будучи сама сочинителем, с наслаждением воплощала свои писательские задатки, облекая смысл и дух произведений иностранных авторов в прекрасную русскую литературную речь.

Дети росли и радовали. Старшая дочь семнадцатилетняя Леночка закончила школу и собиралась стать юристом, поступать в институт должна была уже в этом году. Унаследовав от матери любовь к родной русской речи, как устной, так и письменной, Лена с успехом вела свой блог в интернете, где обсуждала с подписчиками прочитанные книги, выставки, концерты, театральные постановки, новые фильмы и вообще всё, что волновало молодёжь её круга общения. К младшему брату Николаю, которому исполнилось четырнадцать, Лена относилась с почти материнской заботой и нежностью, иногда помогала с уроками и всегда откликалась на просьбы поговорить на любые мальчишеские темы. Лена знала, что пользуется авторитетом у брата и полным его доверием, которое надо оправдать. Коля делился с ней всеми своими проблемами, включая те, что скрывал от родителей. С опозданием на три года в силу естественной разницы в возрасте он фактически изучал жизнь с её помощью, и учителем, надо сказать, Лена была достойным – деликатным и понимающим, могла помочь разобраться в трудной ситуации, не навязывая своего мнения, но умея аргументированно убедить. А уж как он её обожал! Старшая сестра – всё самое восхитительное воплотилось для Коли в этих словах. Самая красивая, самая умная, самая добрая, самая весёлая и вообще самая-самая, – такой была его Ленка. Ключевое слово – «его», ибо Коля был просто счастлив, что она у него есть.

Дом, где жили Гуровы, представлял собой классическое просторное жилище, напичканное всем необходимым для комфорта его обитателей, и располагался на пятнадцати сотках подмосковной земли. Огородом там никто не занимался, но плодовые деревья и кусты росли в изобилии, а газон стригли регулярно. На первом этаже дома, как водится, раскинулась большая гостиная, кухня плюс гостевая спальня и санузел. На втором этаже, куда вела довольно крутая лестница, было четыре спальни и большой санузел. А третий этаж, слегка неполноценный в силу скошенного потолка, использовался по-разному. При большом количестве ночующих гостей там ставили пару раскладушек, а в обычное время можно было заняться, чем угодно. Когда дети были маленькими, все конструкторы, куклы, мишки и прочие звери проживали именно там, настольные игры превращались здесь в напольные, а потом пошли дискотеки. В этой связи папин кабинет располагался не в доме, а в отдельной стоящей небольшой постройке, где у отца был письменный стол, диван и всё необходимое для уединения и работы. Николай в последнее время облюбовал себе на третьем этаже уголок, где ему поставили что-то среднее между комодом и сундуком. Там он мог хранить всё то, что дорого мальчишескому сердцу, и не предназначено для посторонних глаз. Верхний ящик запирался на ключ, а где тот ключ хранился, знал только Коля.