МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ имени М.В. ЛОМОНОСОВА
ЮРИДИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ
КАФЕДРА УГОЛОВНОГО ПРОЦЕССА, ПРАВОСУДИЯ И ПРОКУРОРСКОГО НАДЗОРА
Л.В. ГОЛОВКО
ГОСУДАРСТВО И ЕГО УГОЛОВНОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО
Издательский дом «Городец» благодарит за оказанную помощь в выходе издания независимую частную российскую производственную компанию «Праймлайн» (www.prime-l.ru)
ПРАЙМЛАЙН: КОМПЛЕКСНЫЕ ЕРС-ПРОЕКТЫ
© Головко Л.В., 2022
© Издательский Дом «Городец» – оригинал-макет, 2022
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
@ Электронная версия книги подготовлена ИД «Городец» (https://gorodets.ru/)
Государственная природа уголовного судопроизводства, как ни странно, крайне мало изучена. С позиций современной науки можно сказать, что она не изучена вовсе. Восприятие имманентной связи уголовного судопроизводства с государством остается инерционным. В практической плоскости она сомнений не вызывает – негосударственного уголовного процесса не существует, включая международные уголовные суды, которые также покоятся на соглашениях соответствующих государств. Но в плоскости теоретической все сложнее. С одной стороны, признание того, что только государство обладает правом применять в уголовно-процессуальном порядке уголовные санкции, что исключительно ему принадлежит монополия на уголовную юстицию («принцип власти или официальной инициативы»)1, по-прежнему является в уголовно-процессуальной теории общим местом. С другой стороны, за этим не следует никакой внятной концептуализации – государственное начало уголовного процесса специально не исследуется, не отражается в большинстве актуальных доктринальных построений. Оно словно выводится за скобки дальнейшего уголовно-процессуального дискурса, в лучшем случае скрываясь за разнообразными эвфемизмами наподобие «принципа публичности», «публичного интереса» и т. п. Их коннотация с государством очевидна, но требует определенной интеллектуальной реконструкции, упирающейся в фразу Ульпиана о том, что «публичное право есть то, которое относится к положению римского государства»2, когда государственная природа уголовного процесса превращается в жесткую цепочку смыслов: государство → публичное право → уголовный процесс → принцип публичности. Но если для французского или швейцарского юриста данная цепочка смыслов отчетливо выражена в пропитанном римскими корнями повседневном юридическом языке, где publique (публичный) и étatique (государственный) есть полные и взаимозаменяемые синонимы, то для юриста российского это уже не всегда так. Он вполне может броситься в рассуждения, например, о том, что на смену публичности в уголовный процесс приходит диспозитивность. Означает ли это, что уголовный процесс перестает быть государственным? Нет, не означает – столь радикальные трансформации, как правило, в виду не имеются. Это означает другое: эвфемизмы, по традиции отсылающие нас к «публичному» вместо государственного, не являются более самодостаточными, лишь выхолащивая из уголовного судопроизводства его изначальную сущность. К ней требуется вернуться, взглянув на уголовный процесс с позиций именно государства, а не его косвенных юридических обозначений.