Читать По острию

Шрифт

Интервал

«Я в мир явился в стужу на сочельник»

Вот наконец и читаю я вёрстку новой книги Валерия Тёркина. Полагаю, ожидаемую с волнением не только автором, но и поклонниками его творчества. Творчества человека мыслящего, русского духом, сердцем, любящего Родину, осмысляющего исторический путь России, равно, её настоящее.

«Я далеко не восторгаюсь всем, что вижу вокруг себя, но клянусь честью, что ни за что на свете я не хотел бы переменить отечество или иметь другую историю, кроме истории наших предков, такой, какой нам Бог её дал», – эти строки из переписки 1836 года Пушкина с Чаадаевым возвращают нас к тому, что является особой стезёй русского литератора, но не подвигом измученного действительностью творца. Нет. Принятие Родины как судьбы свойственно духу человека, рождённого в России, пожившего во всех её противоречиях и противоборствах.

Вот и книга Валерия Тёркина говорит с читателем не патриотическим пафосом, не лозунгами, а приглашая к осмыслению, к раздумью о судьбе Отечества. Осмысление это открытое, мужественное, решительное, уверенно продвигается поэтической строкой по всем главам книги, провозглашая искренность и неравнодушие.

В этом я полностью согласна с Тёркиным. Моя позиция, что поэзия – есть особое духовное вещество, которое позволяет нам поделиться сокровенными мыслями. И не её задача тянуть «осла за уши». Промысел души, слияние небесного и земного, беседа между прошлым и будущим, поиск себя в настоящем – вот её назначение.

Назвав свою книгу «По острию», Валерий Тёркин подвёл меня к воспоминанию о плакатах СССР времён Великой Отечественной войны, где красноармеец колет штыком фашистскую свастику под словом «Берлин». Так о чём же книга, если нет в ней плакатного пафоса? Она о вере, надежде, любви. О сердечности скупой и часто тайной мужской слезы, о бабьем плаче, о материнской скорби и связи времён. О долгой и неостывающей памяти детства, о сложной и простой любви к женщине, о боли и сострадании.

…Всю жизнь свою старушка вспоминала

Тот скорбный день – тогда и свет погас.

С тех пор не видела сыновних глаз,

А в сердце боль от похоронки – жалом.

Погиб солдат в боях за Ленинград…

На Невском пятачке – аллея славы.

Там обелиски братские стоят

И, как в деревне, шёлковые травы.

Неприхотливое слово воспоминаний о пережитом и о судьбе отдельного человека как необъятной частности общенародной судьбы:

Им в попутчики солнце да ветер

В марш-броске – от крыльца до крыльца.

До санбата добрались под вечер,

Мать всплакнула, увидев отца.

То последнее было свиданье,

Вскоре в церкви она умерла…

В посвящениях женщинам заметна не только страстность:

Мелькай в кругу моём как одалиска,

Твоя любовь – обуза или клеть.

Не стоит приближаться слишком близко,

Мне лучше быть незрячим, чем прозреть.

но и ироничность:

Голубка милая моя,

Смиренно отпускаю.

Лети в далёкие края

С попутной птичьей стаей.

Открытость чувств, желаний и стремлений.

Семнадцать тем заявляет главами поэт Валерий Тёркин своему читателю – гражданская, пейзажная, любовная лирика, классическая и экспериментальная поэзия нашего времени.

Семнадцать глав, раскрывающих духовный путь творческого неравнодушия и борения.

Мне особенно радостно было увидеть стремление Валерия Борисовича работать над техническим уровнем стихов – главы, посвящённые европейскому и японскому сонету. Ведь литературное мастерство, как и любое другое, требует постоянной работы и поиска нового, нуждается в самокритике на пути совершенствования. Иначе никакой талант автора не вытянет, тем более в современном многоголосом литературном сообществе.