Читать Труп в облаках. Ужасные и мистические истории

Александр Москвин

(онлайн-журнал

мистики и ужасов DARKER)

Стоит только упомянуть имя сэра Артура Конан Дойла, как рядом тут же проносится тень неуловимого и проницательного Шерлока Холмса. Великий сыщик – один из самых ярких и узнаваемых персонажей массовой культуры – затмевает довольно богатое творческое наследие писателя, где есть место научной фантастике, историческим романам, романтическим историям, религиозным трактатам и, конечно же, сверхъестественному ужасу. В багаже Конан Дойла насчитывается около двух десятков мистических рассказов и повестей – это не идет ни в какое сравнение с многотомной холмсианой и сопоставимо по объему с приключениями бригадира Жерара. Все-таки большую часть жизни сэр Артур рассматривал потустороннее не как предмет художественного вымысла, а как объект фанатичной веры.

Страшные рассказы Конан Дойла чаще всего несут печать или ранних проб пера, или поздних заблуждений, поэтому неудивительно, что широкому кругу читателей они малоизвестны. Даже те, кто не лицезрел «Ад в небесах», не переживал «Фиаско в Лос-Амигосе», не трепетал перед «Ужасом расщелины Голубого Джона», могли оценить его умение пугать. Достаточно вспомнить «негромкий, протяжный и невыносимо тоскливый» вой над торфяными болотами Девоншира или тихий свист, предвещающий появление пестрой ленты. Что интересно, приступая к работе над «Собакой Баскервилей», Конан Дойл писал своему издателю Гринхофу Смиту: «Я задумал настоящий роман ужасов для “Стрэнда”». Впрочем, детектив на то и детектив, чтобы разум одерживал победу над тайной, а все ужасы ночи находили рациональное объяснение. Здесь даже пьющая кровь женщина («Вампир из Суссекса») окажется не жутким вурдалаком, а неравнодушной спасительницей. Совсем другое дело, когда необъяснимое напрочь разбивает любые теории, представления и проблески здравого смысла.

Говард Филлипс Лавкрафт отмечал умение Конан Дойла «убедительно сыграть на сверхъестественном», особенно выделив рассказы «Лот № 249» и «Капитан “Полярной звезды”». По мнению затворника из Провиденса, сэр Артур принадлежал к «романтической, полуготической, квазиморалистской» традиции вместе с Гербертом Уэллсом, Робертом Льюисом Стивенсоном, Уилки Коллинзом и Генри Районом Хаггардом. Эти писатели заложили основы для той литературы ужасов, которая «занята более событиями, нежели атмосферой, адресуется скорее к разуму и не заботится о нагнетании зла и психологическом правдоподобии, определенно симпатизирует человечеству и желает ему благоденствия». Действительно, в творчестве Конан Дойла сильны неоромантические тенденции. Он резко противостоит и жесткому натурализму, и философствующему символизму – другим влиятельным течениям того времени. Желание уйти от обыденности проявлялось в тяге к дальним странам, ушедшим эпохам, необъяснимым явлениям. К последним Конан Дойл обращался не так часто – он хотел чего-то большего, чем прослыть автором дешевых ужасов.

В ранних сверхъестественных рассказах Конан Дойла преобладают журналистские черты. Он стремится в первую очередь ошарашить читателей сенсационным фактом, не оставляя места для глубокого психологизма или витиеватых иносказаний. В «Рассказе американца» – одном из первых опубликованных произведений Конан Дойла – присутствуют и конфликт персонажей, и скоропалительный суд Линча, но они лишь фон для гигантской мухоловки, способной расправиться с человеком. Как только толпа обнаруживает труп, «размозженный, изжеванный гигантскими зубами растения-людоеда», повествование обрывается. Шокирующий факт преподнесен, но ни о его восприятии участниками событий, ни о его влиянии на их жизнь не сообщается. Тем не менее даже в этой простенькой и шероховатой истории Конан Дойл проявил себя как неподражаемый рассказчик. К тому же здесь он опробовал один из своих излюбленных приемов – излагать историю не с позиции всеведущего автора или непосредственного очевидца: герой-повествователь сам имеет дело с чужим, зачастую необъективным взглядом. Конан Дойл вообще придерживался мнения, что автор в рассказе должен быть незаметен, и сам довольно быстро овладел мастерством маскировки.