Генерал-майор Яков Петрович Кульнев слыл одним из храбрейших кавалерийских начальников. Сражался с турками, поляками, французами, шведами. Служил у Суворова, Кутузова, Багратиона. Теперь снова вернулся к Дунаю, перешел знаменитую реку вместе с армией генерала Каменского 2-го. Но, где бы ни воевал, числил себя прежде всего гусаром. А потому, отдавая приказ, смотрел прямо, говорил зычно и весело.
– Слышал я о тебе, ротмистр, слышал. Ну, а расслушал ли ты меня, храбрец-молодец? Так, значит, исполняй, да живее. Помни – твое дело не нашуметь, а узнать, привезти, доложить. Усы, гусары черные, не крутить, саблями не греметь, порохом не дымить! Чтобы ты все видел, а тебя, Мадатов, никто!..
Русская армия уже почти месяц осаждала турецкую крепость Шумлу. Город запирал проход через Балканы. Казалось, взять его – и дорога на Константинополь уже открыта. Но и великий визирь собрал здесь мощный кулак тысяч в сорок, усилил гарнизон янычарами, отрядами спаги, новыми войсками низам-и джедид, устроенными на манер европейских.
Турки, отличные воины и инженеры, особенно ловко умели защищать ими самими же выстроенные крепости. Раздавить эти орешки всегда представлялось делом нешуточным. Вот и сейчас, в июне 1810 года, уже второй день пехотные дивизии генералов Левиза и Сабанеева безуспешно штурмовали высоты у северных стен Шумлы. Гремела артиллерия, трещали ружейные выстрелы. А кавалерия – уланы, драгуны, даже гусары с казаками – стояла в третьей линии, сознавая свою беспомощность ввиду редутов, флешей, рвов, высоких каменных стен.
Но Кульнев, объехав позиции, обеспокоился леском, что подходил к флангу центрального корпуса армии. На месте турок он бы сам решился на смелую диверсию – вывести тайком через западные ворота несколько тысяч всадников, просочиться незаметно вдоль подошвы холмов, между деревьев, обойти атакующие войска русских и навалиться на тех, кто только еще готовился к приступу.
Подскакав к александрийским гусарам, он еще более уверился, что его опасения не напрасны. Полковник Ланской, сам отчаянный рубака, не дожидаясь генеральских вопросов, первый заговорил о возможной атаке турок на наши тылы. И Кульнев попросил его послать расторопного офицера разведать, что и кто может укрываться там, за деревьями. Разузнать, высмотреть, доложить, а если получится, то и привезти с собой «языка».
Из своих «чернецов» – черными гусарами называли александрийцев по цвету формы – Ланской выбрал Валериана Мадатова, командира первого эскадрона. Ротмистр недавно перешел в полк, но до этого больше года воевал капитаном егерской роты и показал себя офицером храбрым и умным.
Мадатов выслушал приказ и отправился исполнять, взяв с собой взвод под командой унтер-офицера и еще вахмистра эскадрона. Фома Чернявский в любом деле один стоил десятка гусар, а иногда, может, и двух.
Карабины ротмистр велел оставить на месте. Стрелять, скорей всего, не придется, а тяжесть и помеха будет изрядная. На всякий же случай хватит и двух пистолетов в седельных кобурах – ольстрах. Да и те, указал командир, зарядить, но палить только по ясно расслышанной и четко понятой команде, иначе…
Что ожидает ослушников, наглядно без слов объяснил здоровенный вахмистр.