Читать Листопад пожелтевших фото… Из раннего…
© Александр Леонидов (Филиппов), 2024
ISBN 978-5-0064-7583-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Александр Леонидов (Филиппов) пишет свою повесть «История болезни», осмысляя судьбы своей страны в трагическое и страшное время, в 90-е годы, и очень молодым.
Повесть написана летом 1996 года. В 2001 году публиковалась в сборнике «Путешествие в поисках России» под названием «История болезни». С 2024 года значится одним из пунктов в авторитетном рейтинге «Шедевры» Э. А. Байкова, который назвал это произведение «шедевром литературы 90-х».
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава I
В 1975 году, зимой Эрнста Хока пригласили домой к Вишневым. Там-то герр Хок и заметил впервые какую-то напускную дурашливость в лицах усатого и пока безусого Вишневых, как и во всей огромной стране, открывшейся его стариковскому утомленному взору.
«Ох, себе на уме народец! – думал Хок – Такому палец в рот…» За десятилетия общения с Россией он даже думать приучился русскими поговорками, хотя еще переводил их на немецкий.
– Дорогой дядя Эрнст! – провозгласил тост именно безусый Вишнев, которому еще и разрешение пить-то было под вопросом.
Он поднялся над снежной скатертью заставленного стола. Стол ломился. Безусый Вишнев держал рюмку по-гвардейски, на уровне груди, одет был по моде двадцатых – в двубортный костюм, застегивающийся на две пуговицы, крупный плотный воротник сорочки соответствовал большому узлу широкого, почти ромбического галстука.
– Дорогой дядя Эрнст! Разрешите вас особенно, а всех присутствующих так же, поздравить с подписанием Хельсинкских договоренностей! Я, представитель молодой советской науки, хочу верить, что это шаг к новому миру! Давайте же выпьем за дружбу Востока и Запада, за то, чтобы над нашими головами всегда было голубое мирное небо, чтобы война осталась историей…
– Я с удовольствием присоединюсь к этому тосту! – поднял свой бокал усатый Вишнев. – Эрнст, мы действительно верим… Да, что там говорить! – Он одним махом выпил рюмку и вместо закуски потянулся к сигаретам «Союз-Аполлон», которые в этом году считала долгом курить вся либеральная советская интеллигенция.
Эрнст тоже выпил. Правда, без особых чувств. Он же не безусый юнец, чтобы верить в рождение нового мира от подписания каких-то бумажек… Эрнст Хок видел первую мировую, потом вторую. До и после них наподписывали столько исторических эпохальных заверений.
– Откуда вы все это берете? – обвел, морщась от закуски, Хок рукой. Жест был обращен к икре, омарам, камчатским крабам и молочному поросенку. Впрочем, и гроздь изумрудно-прозрачного винограда казалась зимой неуместной и недосягаемой.
– Ты про магазины, Эрни? – улыбнулся старый Вишнев. – У нас такой анекдот ходит: приезжают в Европу – в магазинах все есть, а в домах угощать жадничают… И приезжают в Россию – в магазинах шаром покати, зато холодильники ломятся!
– Я это слышал! – поморщился Хок, будто ему капнули холодным на больной зуб. Хотелось поговорить с русскими хоть раз, хоть за столом по душам, но они настолько запутанные, эти русские…
Cтарик Эрнст был связан с Россией уже много десятилетий, язык выучил в совершенстве, а вот повадки… Он родился в Гифхорне в 1908 году в семейке торговца щетиной, да еще третьим ребенком. Маленький домик под черепичной крышей, конторка, семейные обеды, на которых доминировал суп с фасолью, да еще никаких перспектив – вот таким было кайзеровское детство Эрни Хока. Правда, папа копил марки на учебу в Берлине, но Первая мировая разорила и добила семью окончательно – она и так-то на соплях держалась…