Читать Музыка глубин

Писки различной аппаратуры и клацанья по клавиатуре мешали Баркову сосредоточиться на высчитывании полученных данных с трёхкилометровой глубины. Батискафы выдержали глубоководное давление, теперь дело осталось за малым – составить теоретическую основу, на которую будут опираться при дальнейшем улучшении техники и необходимой ей аппаратуры. Всё бы ничего, да к батискафу помимо электроники и средств связи нужно приписать экипаж, состоящий из живых людей, а не из бездушных роботов. Если условный компьютер ещё выдержит давление, скажем, четырёхкилометровой глубины, то человеку, без надлежащей защиты, как минимум будет некомфортно. Как следствие, вся миссия по изучению океана пойдёт коту под хвост. И этого нужно избежать, поэтому Барков, как мученик, горбатиться над кипой исписанных бумаг, перебирая в уме сотню цифр и переменных.

Человек не машина. С этим утверждением Барков был полностью согласен. Для людей и под водой, и в небе, и на земле нужны особые условия, чтобы беспроблемно заниматься какой-нибудь деятельностью. И порой просчёт в единицу сулит огромными проблемами, вплоть до угрозы жизнедеятельности.

Поэтому-то Барков ответственно относился к своей работе и своим обязанностям. Он не мог беззаботно заниматься чем-то ещё параллельно своей основной работы. К тому же, океан был страстью Баркова! Он всегда привлекал его, заманивал своими тайнами и недоступностью. Работа, пусть и не та, на которой бы хотел работать Барков, была ему в радость. А не та ли работа хорошая, которая приносит тебе не только достойный заработок, но и счастье? Барков считал, что на работу нужно идти как на праздник, в противном случае каждый день на нелюбимой работе будет приравниваться к годам, а то и десятилетиям страданий…

Изматывающие вычисления Барков решил отложить на послеобеденное время, когда в офисе не так шумно, а работники вместо послушного присутствия на рабочем месте коротают время в курилках с облачками дыма или в тесных столовых, ковыряя ложками и вилками остатки обедов. Барков попросту не умел работать в шумной атмосфере, он не мог воспринимать царство какофонии за нечто умиротворяющее и спокойное. Для продуктивной работы Баркову нужны были спокойствие, тишина и покой. Только тогда он способен хоть что-то сделать на пользу коллектива.

Работа в послеобеденное время пошла куда стремительнее, чем с утра. Барков выполнил расчёты, которые необходимо было сдать в конце рабочего дня, и взялся за расчёты, напеченные по плану на следующие три дня. Работа сверхпланово не шибко оплачивалась бухгалтерией, зато высоко ценилась начальством, лично директором и отделом конструирования, которому позарез нужны были расчёты Баркова. Постоянные требования начальства и придирки отдела оправдывались слухами среди рабочих о том, что компания совместно с институтом океанологии разрабатывают мегапроект, который перевернёт исследование океана с ног на голову! Впрочем, слухи порой остаются ничем не подкреплёнными слухами. Баркову было достаточно того, что его никто не отвлекает от медитативной работы, и что зарплата выплачивается стабильно, без задержек и всякого рода штрафов.

Спустя три часа после обеда офис вновь был оккупирован раздражающими и отвлекающими Баркова звуками. Работа снова шла медленно, и Барков уже не был уверен, что к концу дня он сдаст рабочий план на три дня вперёд. До конца рабочего дня оставалось два часа, и за это время Барков бросил самому себе вызов – завершить расчёты на три дня вперёд, получить небольшую премию и работать завтра чуть менее продуктивно. Этот акт безделья Барков мог себе позволить, учитывая его трудолюбие и постоянное безделья своего коллектива. Чем он, собственно, не заслужил безделье?