Остановка во мне как прямая наверх из конечного шага
бессмертия, что удалённо носит форму выделенной ловкости и
сердца в жизни. Остановлен ли шаг внутри – он будет теперь
доказательством присутствия в этой любви. Опять за часом
будничного, склочного молчания ты остановился и напряг мускулы
на тонком лице. Из него вышли четыре рассказа о ложном
восприятии мира и также ловко согнули по периметру всё своё
снисхождение ко мне. Ты направил свой взгляд и еле движимым
осознанием радости – предоставил мне тень, чтобы улыбаться. Над
твоей ли остановкой войны или внутри культуры самолюбования – я
буду всегда соприкасаться с чернотой внутреннего эгоизма. И тогда,
листая прошлогодние формы тоски по мысли – искать в тебе новые
очертания любви по одной и той же параллели счастья. Начиная
рассказывать о своём прошлом ты не торопишься вычленять главное, но
думаешь, что сегодня самый подходящий для этого день. Как
будто серьёзность ушла на перерыв и тонкими чертами твоего лица
ищет выдумку, как бы обойти сложности в объяснении своей вины.
Над историческим расположением социальной свободы
возвышался кран и он любовал миру только своё косноязычное
зрелище, а потом опускал железный капкан на дно суеверий жизни.
Там скопились мы и очень жаловались сегодня, что не хотим видеть
черноту из предрассудка жалости в себе. Но сердце как всегда
скользило по башенному крану с обожанием и требовало новой
пищи для цинизма. Так опуская раз за разом свой железный намёк
на тонкое чувство юмора – ты дошёл до самого кипения. А потом
остановился и стал необычайно прост, как деревенский парубок из
многочисленной формы доспехов мира. Как изысканный
соблазнитель в чутье французского образа коммивояжёра. За
которым последуют многочисленные стихии и небо в придатке
символизма власти только лишь скажет, что жизнь ещё не кончена.
Также и ты не закончил свой разговор и прощупал много новых тем, но
цинизм остановить не так то просто и выключить свет под
косноязычным темпом любви – ещё труднее. Этот железный кран
внутри скопил много суеверий и стал тебе воинствующим мемом на
пути самого страшного рассудка мира. А остановка в твоих глазах
требовала бы ещё большего отсутствия для гражданской совести
быть настоящим человеком.
Пока ты любовал свой милый сувенир на памяти разного стиля
общения – то вокруг скопилось много людей и один из них громко
провозгласил: «Когда же будет шоу? В каком часу собираться на
подданное представление ужаса и где ваш секрет, в котором вы
стали номер один на планете?» Но затем последовала тишина и
мелкие капли дождя обагрили сонное царство теней, над которым
мы и стояли. Жив до буквально старого и страшного света, где-то
между тысячным поколением ужасов на социальной платформе
вымышленной сказки о предосудительности гиблого мира. О том, как
можно его покорить, сделав только одну остановку на
вымышленной гордости быть славным и удачливым человеком.
Настолько удачливым, что только после неё все вокруг замирают и
дышат, как и культурные коды внутри благородной причины стать
живым. Ещё более живым, чем некогда отошло от суеверных
призраков во внутреннем измерении счастья на планете. И только
тогда этот башенный кран не сбивает свои тщетные цели на пути
облагораживания мысленных аксиом общества. Он дышит, как