Интермедия. Великие герои
Скромное жильё деревенского старосты полнилось шумом и кутерьмой. Гремела видавшая виды посуда, беспрестанно скрипели уставшие половицы, а из маленькой поварни то и дело выбегали раскрасневшиеся от печного жара да суеты дородная хозяйка с вертлявой дочкой – без остановки таскали к столу нехитрое угощение и, чудилось, вскорости от усердия выгребут погреб до крошки.
За неимением большого общинного дома люди всей крошечной деревушкой собрались здесь. Те, кому места на лавках не досталось, топтались в проходах или уже тяжко наваливались на стены да чужие плечи – питьё старосты, метко наречённое огнёвочкой, и верно оказалось хорошо, а бочонков хлебосольный хозяин не пожалел.
Приход жреца жители посчитали праздником не меньшим, чем с луну назад отгремевший Бъёл. А то и большим – летние обряды обыкновенно хлопотны и растратны, а тут знай себе сиди да слушай легенды со сказаниями под дивную игру сэйд. Только и надо, что подтащить к общему столу какой снеди – пирогов, крынку молока с сыром или молодых овощей, отдать хозяйке, а там уж сама разберёт, кого да чем потчевать.
Выступление вышло кратким – за долгое и вместе расплатиться бы не сдюжили, но люди радовались даже таким крохам. Слишком уж редко в их глушь забредали жрецы, а коль заглядывали, не всякий раз соглашались петь, присмотревшись к небогатым хозяйствам. Нынешний же оказался сговорчивым, сдался просьбам и остался.
Несколько баллад люди выслушали, замерев, будто вдруг очутились пред самой Иритой, а не её жрецом. Но стоило флейте затихнуть, а сэйд сказаться уставшей да отправиться отдыхать, тотчас загалдели, разгорячённые выпивкой и музыкой, без всякого стеснения принялись обсуждать выступление прямиком при сказителе.
Почётный гость глядел на них с хмельным задором да наслаждался. Скромная публика была благодарной, лестные слова тешили, а столь искренний восторг грел сердце поболе сдержанного уважения привычных больших городов с богатыми деревнями. Здесь он сам себе мерещился аж Тагни из легенды о защитниках да потихоньку полнился от того благодушной гордостью.
Из блаженной неги жреца выдернули, разом настойчиво и боязливо подёргав за рукав. Он медленно, тяжко обернулся, и полутёмная комната лихо поплыла перед взором прежде, чем тот остановился на девчушке не старше семи вёсен. Сказитель трудом признал младшую дочь старосты, которую видал подле отца незадолго до выступления. Другая детвора жалась позади, все как один босоногие и чумазые. Они косились на гостя с опаской да любопытством, а их заводила уставилась с упрямой смелостью, и страх в глазах мешался с озорным задором. Руку девочка, однако, отпустила тотчас, как жрец повернул голову, быстро запрятала ладошки за спину, тихонько пискнула, не сумев отыскать прежней бойкости:
– Расскажи о великих героях.
– А ну кыш отсюда! – тотчас рассердился староста.
Люди тем временем затихли да вовсю глядели на сказителя, будто разом жаждали и боялись повторить просьбу. Он же, изрядно охмелев от огнёвочки да уже примерив личину вестника пророчества, нахмурился, взглянул сурово, грозно молвил:
– Для чад верных легенд жалеешь?