+18. Есть эротические сцены
История итальянки Антонеллы, социальная драма, в которой страсть, секс, фантазии, путешествия, нарциссизм и любовь переплетаются с ядом ревности, измен и низменными страстями. Рассказ о том, как просто перейти черту…
Андрэ посмотрел на девушку в платье в мелкий белый цветок. Светлые локоны небрежно разбросаны по плечам.. Пляжная сумочка, вся в камушках, на письменном столе. Как будто только с пляжа пришла, а вовсе ни сидела здесь за компьютером с самого утра.
Плечи у девушки были обнажены, и больше всего Андрэ хотелось сжать их силой, c лёгкостью преодолевая сопротивление, придавить эту гибкую спину своим телом…
Девушка что-то сказала младшей сотруднице, одарив ту самой доброй лучезарной улыбкой, на которую была способна, быстро встала и грациозно пересекла комнату.
Андрэ был уверен, что смог рассмоотреть края её нижнего белья под тонкой тканью. Заметив, что некоторые сотрудники cо смехом наблюдают его реакцию на Антонеллу, он с независимым видом ретировался в соседний кабинет. Там, ожидая коллег, он прикрыл веки и представил… Как бы это было, если бы они вдруг сегодня вечером пошли в кафе? Как бы она оделась, как бы смущалась, а может, проявила бы инициативу. Мауро говорил, что она любит секс и крайне чувствительная. Раньше Андрэ злила их связь, а теперь даже возбуждала. И, видимо, поэтому всё больше и больше его посещали немного агрессивные фантазии. Иногда они ему самому казались смешными, а иногда он едва сдерживался, чтобы не дотронуться до неё прямо в офисе.
– Околдовала? – прозвучал баритон Мауро прямо над ухом Андрэ.
Андрэ самодовольно улыбнулся, зная совершенно неревнивую натуру Мауро, и заметил:
– Зачем она тебе? Ты ведь всё испортил: я первый с ней познакомился, а у тебя таких десято. И ты вёе равно влез между нами!
– Что значит десяток? – неожиданно возмутился Мауро. – Думай лучше о своей жене и сыне! Я – человек свободный. Что хочу, то и делаю.
А если с Антонеллой всё будет хорошо, может, и семью заведу.
Андрэ скептично усмехнулся и вышел из кабинета.
Каждую субботу Антонелла спешила скорее разделаться с домашними делами. Она с быстротой молнии носилась из одной ванной комнаты в другую, наводя блеск на зеркала. Tумбочки и раковины должны были быть девственно чистыми, не говоря уже о биде. Антонелла была брезгливой: замеченный таракан мог лишить её аппетита на добрых полдня.
Забытые с ночи полупьяной матерью бeлые кружевные чулки заставляли Антонеллу выливать двойную порцию читящего средства на стенки серебристoй душевой кабины. Далее ванная подлежала ещё более тщательному контролю, который, как обычно, завершался находкой мужского носка или галстука, а иногда и презерватива. Мать Антонеллы была ещё очень привлекательна и выглядела гораздо моложе своих лет.
Хлопнув дверью и раскрасневшись от негодования, Антонелла выбежала на террасу. По всем законам жанра она должна была бы закурить, но Антонелла не курила. За сорок лет своей жизни она не выкурила ни одной сигареты. Даже несмотря на то, что мать Антонеллы, её братья, их жены и даже старший племянник – все они курили и независимо сплевывали на блестящий балконный пол.