За окном лил противный холодный дождь. Погода была мало похожа на летнюю, хоть календарь и утверждал обратное.
Я сидела у разожженного камина в одной из гостиных усадьбы Роузхолл, грелась с помощью огня и чашки горячего ароматного чая. Рядом, на небольшом журнальном столике, лежало письмо. Подробное письмо. С требованием денег. Я перечитывала его уже раз десять и все никак не могла понять, по какому праву кто-то требует от меня, Аделины норт Горшанской, герцогини Рочерской, вдовы двадцати трех лет от роду, непомерную для данной местности сумму в десять золотых.
«Ваше сиятельство, нижайше смею напомнить вам, что у ваших племянниц и Динары и Вестаны, обучающихся в нашем пансионе, не осталось средств на личных счетах. Если необходимая сумма в пять золотых за каждую не будет внесена на их счета не позднее следующей недели, нам придется отчислить девушек из нашего заведения», – сообщало письмо.
Сначала, сразу после получения, я подумала, что это шутка, чей-то розыгрыш. Затем перечитала несколько раз, пытаясь найти хоть какой-то намек на взятые мной обязательства. Даже в дневниках все пересмотрела, надеясь найти подсказку. Тщетно. Нигде, ни на одной странице, не было написано, что я обязана оплачивать содержание каких-то неизвестных мне Динары и Вестаны. Потом отправилась в местное книгохранилище, отыскала там свое семейное древо и долго искала необходимые имена. Нашла. Примерно через час поисков. Оказалось, что обе девушки – дочери моего двоюродного брата, Дортаса норт Жарского, малоземельного барона, воспитывавшего, помимо упомянутых девушек, еще четверых детей. Все – от одной жены, следует заметить.
Конечно, поиск мог бы завершиться, не начавшись, будь я настоящей Аделиной норт Горшанской. Увы, я была всего лишь попаданкой. В ее тело. Звали меня Андровой Еленой Викторовной, и в свои тридцать четыре года я работала менеджером среднего звена на Земле. Попала я сюда банально – однажды утром проснулась в чужом теле. И при моем появлении в этом мире никто даже подумал передать мне память и умения той самой Аделины.
И теперь мне приходилось каждый день читать ее многочисленные дневники, чтобы хотя бы примерно представлять себе, какую жизнь она вела раньше, чем занималась, о чем думала, чего хотела. В общем, чтобы соответствовать поведению и образу жизни той самой Аделины.
Вот только там, в дневниках, было отмечено далеко не все. И я понятия не имела, кто и для чего уверил руководство пансиона, что те самые десять золотых нужно вытрясать конкретно из меня. А самое интересное – где это руководство нашло мой адрес?
Да и вообще, каким образом старшие девочки малоземельного барона могли попасть в пансион? Вряд ли у их отца были средства для обучения дочерей. По идее, их пора выдать замуж за какого-нибудь соседа, пусть и не особо богатого. Все же брачный возраст уже подходит. Скоро народ вокруг и в глаза, и за глаза будет называть девушек старыми девами, пустоцветами, в общем, кто во что горазд.
В дверь гостиной постучали, вырвав меня из мыслей.
– Войдите! – крикнула я.
На пороге появилась служанка, высокая миловидная девушка лет пятнадцати-шестнадцати, одетая в темно-серую форму. Она появилась здесь из ближайшей деревни, проработала в усадьбе несколько месяцев и уже успела «пообтесаться», набраться манер, если так можно выразиться.