Читать Нет имени страшнее моего

Редактор Ирина Грановская

Дизайнер обложки Кирилл Берендеев

Иллюстрация на обложке Риик

Корректор Светлана Тулина

© Кирилл Берендеев, 2024

© Кирилл Берендеев, дизайн обложки, 2024

ISBN 978-5-0064-7444-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Фэнтези это, наверное, самый молодой и, в то же время, самый древний жанр не только и не столько фантастики, но и мировой литературы вообще. Его можно связать с древними преданиями давно ушедших народов – о царе Гильгамеше, правителе Урука, о возвращении на родину хитроумного Одиссея со товарищи, о деяниях Зигфрида или Тристана, о славных подвигах Святогора или Микулы Селяниновича. Именно с народных сказаний, стари́н, как их еще называли на Руси, и появился на свет сперва изустный, а затем уже и записанный собирателями эпос. У каждого народа свой, но так отчетливо перекликающийся со сказаниями других стран, других времен.

Постепенно эпическая литература ушла, уступила свое место профессиональным сказителям, сперва подражавшим старине, а затем переосмыслившим ее на свой лад – в виде комедий, драм, трагедий и иных форм театрального искусства, в виде убористых текстов о похождениях плутов и героев, богов и простолюдинов. Которые постепенно, пласт за пластом, образовывали то, что мы знаем под понятием «мировое наследие» и чем пользуемся, даже бессознательно, когда вспоминаем поговорку, устойчивое выражение, шутку или еще что-то подобное, чему, быть может, уже не одна тысяча лет. Как истории Ромео и Джульетты, имеющей бесчисленное множество современных интерпретаций, но берущей свое начало в Древней Элладе, в истории о Пираме и Фисбе: их несчастной любви, противопоставленной ненависти двух домов и горьком конце, столь же нелепом, сколь и печальном. Все, как и рассказал Шекспир, пересказывая, скорее всего, именно ту самую историю на новый лад. А может, пользуясь более современным, по его меркам, текстом, о схожей истории, писанной в Италии.

С течением времени эпос стал забываться, литература эпохи Просвещения уже окончательно порвала с ним, создав на основе оного другие формы произведений, иные способы передачи мыслей и настроений. Но, видимо, тоска по великим свершениям и неведомым землям, заселенным чудовищами, странными народами, исповедовавшими незнаемые культы, осталась. Иначе трудно объяснить столь стремительный в начале века двадцатого взлет именно этой литературы. Уже осмысленно не переносимой во времени на тысячелетия назад, как это делали Сенкевич или Скотт, не отправляемой на окраины земли, как об этом писали Дойл или Хаггард. Нет, мир начинался заново, с восторгом открываемый и автором и его читателями. Совсем новый, так похожий и столь отличный от нашего. И населяли его не только и не столько люди, но и другие существа, поначалу создаваемые из древних легенд своих или соседних народов, а после, когда фантазия разыгрывалась на полную, выходя за пределы всех и всяческих мифов и преданий. Творя миры такими, каких их еще никто не видел. Для этого достаточно вспомнить Терри Пратчетта хотя бы, выдумщика, каких мало, и его серию романов о Плоском мире.

И хотя жанр волшебной сказки появился совсем недавно, он тут же обрел как ярых своих сторонников, собирающихся позвенеть мечами в гербах и доспехах того или иного королевства из семи противостоящих, а может обратится в иную расу из представленных на территории Средиземья, – так и противников, не менее яростно доказывающих неуместность, несуразность и нелепость подобных сборищ. Мораль противников как раз понятна – в их представлении фэнтези это не более, чем сказка для взрослых, украшенная несколько в большей степени красивыми побрякушками неведомых стран и народов, нежели сказка для детей, традиционная и устоявшаяся за прошедшие с времен начала Просвещения века, и приправленная острым соусом того, что считается запрещенным отрокам.