Читать Записки из мёртвого города
Глава первая
За окнами вагона неспешно проплывали унылые пейзажи Северо-Кавказского предгорья. Местное бесснежье выглядело в глазах северян серо и мрачновато. Оживление в эту картину вносили искореженные полустанки, периодически попадавшиеся на пути, изрядно сдобренные воронками от мин и снарядов. Со следами осколков и пуль на стенах полуразрушенных зданий они напоминали кадры из военных фильмов и не воспринимались сознанием, как предвестники суровых реалий ожидающих нас впереди. Настроение у всех было приподнятое, как у людей, которым удалось вырваться из цепких лап повседневности. Ощущение того, что скоро представится возможность неограниченно пострелять, наполняло нас возбуждением!
Станция Червленая была последним уцелевшим железнодорожным узлом на пути в Грозный, дальше мост через Терек был взорван партизанами. Поэтому всё воинство, отряжённое для усмирения мятежной республики, разгружалось и ждало отправки на небольшом участке около вокзала. Колонна за нами должна была придти на следующий день, и мы остались ночевать в вагонах, что было намного приятней, чем отдых на голой земле изрядно загаженной продуктами человеческого пищеварения.
Наш молодецкий сон был прерван раскатами пулемётных очередей. Трассирующие ленты, вылетающие из БТРов стоящих в боевом охранении, разрезали темноту. Как вновь прибывшие, мы ещё не усвоили главного правила войны – «лучше стрелять, чем не стрелять», а потому приняли этот внезапный фейерверк за боестолкновение. Бойцы, спавшие на верхних полках, дружно посыпались вниз на головы своих товарищей с нижних рядов, вследствие чего возникло множество конфликтов сопровождавшихся отнюдь не литературной лексикой. Лязг затворов и щёлканье десятков предохранителей наполнило пространство музыкой войны. Каждый стремился побыстрее загнать свинцовые граммы в жерла ствола Калашникова. Отдав команду «к бою» и посовещавшись, мы решили, что не зная обстановки лишний раз суетиться не стоит. Лучше будет обождать, а там глядишь и «само рассосётся». Дальнейшие события подтвердили правильность нашей тактики.
Вдоволь настрелявшись, солдаты угомонились. И более не что не мешало нам погрузиться в безмятежный сон, приятным бонусом к которому была мысль о недюжинных стратегических талантах, проявленных нами этой ночью.
Утро встретило нас мокрой хмуростью южной зимы. Вершины близлежащих холмов были скрыты белой пеленой тумана. Периодически все звуки тонули в шуме роторов вертолётных двигателей. Пара Ми-24, похожих на гигантских стрекоз, патрулировали периметр, зависая и всматриваясь своими оптическими глазами в густоту «зеленки». Станция была забита эшелонами. В хаотичном порядке сновал разномастный воинский люд. На воспитание южного региона были отряжены практически все имеющиеся на те времена скудные силы. На военных дорогах можно было увидеть и черно-белые тельняшки морской пехоты и залихватские бескозырки моряков. Все это было обильно приправлено темно-зеленым камуфляжем мотострелков и десантуры. Мы, как бойцы числящиеся в МВД, были облачены в серую униформу, что отличало нас от армейского разноцветия.
Около путей мерцали куцые язычки костров. Пламя боролось с отсыревшими от влаги дровами, собранными поблизости. На огне разогревали отпущенный, с благословения тыловиков, сухпай. Основой нашего рациона была консервированная тушёнка, обильно сдобренная жиром, в который были вплетены мясные волокна. Чтобы сделать эту смесь пригодной для пропитания, банку ставили на огонь, предварительно проделав ножом две дырки в крышке. Через несколько минут можно было приступать к трапезе. В качестве десерта на двух человек выдавали одну банку сгущённого молока эту Альфу и Омегу отечественного пишепрома. Учитывая такое количество жиров в нашем рационе, выгодоприобретателем нашего похода становились различные гастроэнтерологические неприятности.