1. Пьяный анархист
Я был раздавлен. Опустошен. И не верил, что жизнь мне еще хотя бы раз улыбнется. Я и вообразить не мог: меня ждет поистине сказочный подарок судьбы…
Увеличенным в размерах слизнем растянулся я на диване. И плакал, плакал. Пьяный и несчастный.
На полу стояли и валялись стеклянные бутылки из-под пива и коктейлей. Я явно перебрал с алкоголем. А если учесть, что в течение года перед этим я находился в дисциплинарно-психиатрическом учреждении, где царит «сухой закон» – можете представить, до какой кондиции я дошел.
В дверь позвонили.
Гостей я не ждал. И подумал, что допился до слуховых галлюцинаций.
Нет. Один день злоупотребления спиртным до такого не должен довести. Помянув нечистого – я потащился открывать.
На пороге стоял парень в синей униформе (почтальон?..) – и протягивал мне пластиковый конверт.
– Спасибо, – пробормотал я.
Государственный герб и надпись «от районного суда» на конверте заставили меня пугливо поежиться.
Суд?.. Но когда я успел проштрафиться?.. Я ведь только-только вышел… из заключения.
Вернувшись в комнату – я вскрыл конверт. Пробежал послание глазами. Сразу все стало ясно.
Я получил извещение о том, что моя сеструха и ее муженек накатали против меня иск с «имущественными претензиями». Проще говоря: деятельные супруги решили отжать у меня квартирку.
Ну конечно!.. Этого и следовало ожидать!..
Если ваш бедный родственник – враг государства, отбывший наказание анархист, почему бы не воспользоваться ситуацией и не хапнуть себе квадратные метры, вышвырнув дурака на улицу?..
Новость меня окончательно убила.
У меня еще хватило сил донести из магазинчика в доме напротив очередную порцию горячительного. Заливая в себя коктейль со вкусом вишни – я давил диван и горько рыдал над своей незавидной участью. Над несправедливостью мира вообще.
Уронив недопитую бутылку – я провалился в сон.
Мне приснилось мое не столь давнее прошлое.
2. Неисправимый романтик
Когда мне было восемнадцать лет – я вместе с мамой жил в той самой двухкомнатной квартирке.
Сестра как раз удачно вышла замуж за богатого мужчину – и съехала от нас. Навещать нас, звонить нам – даже не думала. Отчего мамочке было обидно до слез.
А я – честно сказать – вздохнул с облегчением. Слишком уж сестрица была заносчивой и склочной. И звала меня не иначе как «идиотом», «кретином», «больным», «оторванным от реальности».
Основанием для столь ядовитых прозвищ служила моя мечтательность. Да: я с детства был неисправимым романтиком.
О чем я грезил?..
О том, что женюсь на восхитительной восточной девушке. А еще – о счастье для всего мира.
С мечтами о красавице-азиатке – все более или менее понятно. Так получилось, что еще прыщавым подростком я подсел на стихи Алишера Навои и на потрепанную книжицу «Сказки тюркских народов». Я млел и томился, рисуя в воображении агатовые раскосые глазки. Малиновые губки. Свежие смуглые щечки.
Не так ясен вопрос с моим неравнодушием к судьбам общества. Я рос стихийным бунтарем, который скорее чутьем, чем разумом, улавливал: что-то вокруг не так.
Возможно, свою роль тут сыграло то, что нашу семью здорово трепала жизнь. С огромным трудом мама вытянула меня и сестру. Поставила на ноги.
Иногда на меня накатывало глухое отчаяние. Дорогие сердцу мечты выглядели неосуществимыми.