Читать За пределами трепета

Говорят, что первая лилия на Земле проросла из слез Евы, когда та покидала рай. Но, как известно, где находится глубокое раскаяние, там и следует искать обильные слезы. Кто знает, почему Ева с таким отчаянием принимала свой первый свершившийся акт свободной воли? Это остается загадкой для современного мира. Мира, предавшего забвению слово «смирение».

Едва ли Евгения Александровна, мать Лилии, думала о смирении всего человечества, когда назвала свою дочь этим именем. И уж точно она не приносила прощальный дар небесам за ошибки прошлого. Она просто жила в Беларуси всю свою сознательную жизнь и никогда не была за ее пределами. Что самое удивительное, она в этом вовсе и не нуждалась, ни разу не испытав томительной грусти или разочарования от скуки и однообразия окружающего мира. Стабильность, цельность, правильность и систематичность действовали на нее неизменно успокаивающе. Дальние горизонты никогда не влекли призрачным совершенством. Евгения Александровна с неизменной готовностью и упоением довольствовалась необходимым минимумом бытия во времена Советского Союза. Она могла дышать, улыбаться и чувствовать достаточный уровень равенства и свободы. Свобода не угнетала ее как Еву, потому что эта свобода была иного сорта. Независимость Евы возникла в результате падения и явилась как горькое отрезвление и потеря зоны комфорта. Свобода матери Лили была спланированная и цельная, как утренняя гимнастика или пионерская линейка. Евгения Александровна в принципе отметала избыточные терзания разума. Именно поэтому имя дочери не возникло в честь потерянного рая дореволюционной России. Россия в новом переплавленном состоянии Союза Советских Социалистических Республик вполне соответствовала бодрости ее молодых мускулов и непоколебимости убеждений. Мать девочки просто была счастлива. Она просто любила свою страну. Она просто не знала мнимых привилегий прошлого и поэтому не ощущала вкуса нисхождения. Потому что само нисхождение самым неожиданным образом может стать заменой истинному раю для непосвященных и превратиться в спелое счастье.

Первое счастье Лили не было спелым и громким. Робкий луч солнца вкрадчиво проскользнул в сумрак палаты родильного отделения. Смущаясь и съеживаясь, прошел сквозь старую деревянную раму окна, вкрадчиво обогнул щербатую небрежность зеленой стены и плеснул теплым дождем в лицо ребенка, лежавшего на руках Евгении Александровны. На короткий миг матери показалось, что головку ее малышки окружает нежное сияние. Сознание матери еще не вполне восстановилось после пережитых физических страданий, и красота момента спустилась на нее как мистическое откровение. Возможно, первое в ее четкой и рациональной жизни. Евгения Александровна с жадным отчаянием прижала младенца к своей груди и прошептала внезапную молитву человека, который всегда был далек от религий и чудес мира:

– О, мой белоснежный, сияющий цветок. Моя маленькая крепкая девочка. Ты так похожа на лилию в саду моего детства. Как хорошо и тихо там было. Я упивалась летней безмятежностью сада. И воздух был пропитан чистотой, надеждой и свежестью. Ты будешь подобна белому цветку на нашей белой русской земле. Твои волосы будут светлыми как крылья ангела, а лицо прекрасней утренней зари. И ты будешь всегда озарять весь мир своим трепетным сиянием и красотой.