Я варила на кухне борщ, когда в дверь позвонили.
– Кто там? – спросила я, посмотрев в глазок.
– Это я, мамочка! – услышала я звонкий голос Никиты.
– Что-то ты рано сегодня, – удивилась я, щелкнув замком, и осеклась.
Мой десятилетний сын стоял на пороге, прижимая к груди существо, похожее на крысу, и смотрел на меня умоляющим взглядом.
– Что это? – попятилась я в коридор.
– Это – бельчонок, мамочка, – ответил он, – можно я его удочерю?
– Если это – мальчик, – сказала я, – то нужно говорить не удочерю, а усыновлю.
– Мамочка, можно я его усыновлю? – поправился Никита.
– Господи! Оно живое? – вместо ответа спросила я.
– Живое! – закивал головой сын и протянул мне бельчонка.
Осмотрев его, я тут же поняла, что он недавно родился. У него открыт был только один глаз. Шерстка на крохотном тельце была еще очень короткая и гладкая, как шелк.
– Мамочка, ну можно? – не дождавшись от меня ответа, заканючил Никита.
Я вздохнула.
«Ну что с ним делать? – сдалась я. – Не выбрасывать же несчастного беличьего ребенка на улицу!» А вслух сказала:
– Хорошо, усыновляй!
Обрадованный Никита, скинув ботинки в коридоре, помчался в гостиную.
– Мам, а где бельчонок будет спать? – спросил он, встав посреди комнаты и вертя русой вихрастой головой.
– Я сейчас что-нибудь придумаю, – отозвалась я и, выключив плиту, полезла на антресоли.
Вынув оттуда коробку из-под обуви, я постелила в нее старенькую пеленку и сказала:
– Вот! Это будет колыбелька для твоего бельчонка.
– Здорово! – одобрил сын и бережно положил зверька в коробку.
– Где ты его взял? – поинтересовалась я, накрыв бельчонка краем пеленки.
– Я нашел его в луже, – ответил он и пояснил: – Ребята сказали, что его могла украсть ворона из дупла.
– Ворона? – переспросила я. – Возможно. Ведь недалеко от нашего дома есть лес, в котором могут водиться белки.
В этот момент бельчонок заворочался в коробке и жалобно заверещал.
– Мам, он, наверное, хочет есть, – озабоченно сказал Никита.
– Да, – согласилась я, – ты прав. Его надо покормить.
Сын взял в руки коробку и ласково прошептал:
– Сейчас ты будешь кушать, не плачь!
– Только что же ему дать? – озадаченно спросила я. – Ведь я не знаю, что едят новорожденные белки…
– Ну, наверное, молоко, – неуверенно предположил Никита, растерянно глянув на меня.
– Молоко-то молоко, – возразила я, – только уж навряд ли коровье.
– Но другого у нас все равно нет! – воскликнул сын.
– Да, – согласилась я и пошла на кухню. – Так, – озабоченно пробормотала я, открыв холодильник, – что у меня тут есть?
Вынув пакет молока, я распечатала его. Плеснув немного его содержимого в маленький стаканчик, я задумалась: «Как же мне теперь накормить зверька?» Пошарив в домашней аптечке, я нашла пипетку.
«Вот! Это то, что надо!» – обрадованно подумала я.
Подогрев молоко на пару и прокипятив пипетку, я принесла стаканчик в комнату.
– Ну что ж, – сказала я, – давай приступим к кормлению.
Никита поднял на меня счастливые глаза и ответил:
– Давай, мам!
Я набрала молоко в пипетку и поднесла ее к мордочке бельчонка. Учуяв запах еды, он оживился и ухватился ртом за стеклянный сосок. Я нажала на резиновый баллончик. Блаженно закрыв зрячий глаз, зверек, захлебываясь и смешно повизгивая, стал жадно есть.