***
Холодное утро, район ж/д вокзала. На приступке магазина сидит старик. Перед ним – ряд газет, на каждой – синей пастой крупно начертана цена. Вузловатой руке старика георгиевская лента.
– Возьмите! Я хочу молока или кефира, – кричит он в толпу. – Я хлеба хочу!
Я порыскала в кошельке и отделила от своей небогатой налички сто рублей. Прошла стремительно мимо старика, сунув ему в руку два полтинника. От моего движения оранжево-чёрная лента обронилась. Пока старик её поднимал, я успела уйти на пару шагов.
Не стала ничего брать. Зачем мне брать газету, которую не прочту? Зачем брать ленту, которая не нужна? За них ещё заплатят. Его слова, которые вложу в эссе, – дороже.
ЗВУКИ, КОТОРЫЕ НАС ОКЛИКАЮТ
И снова случайное наблюдение всему виной.
Железные ворота приоткрыты. За ними, взволнованно заглядывая в брешь, стоит маленький мальчик. Ладони его обрамили рот, он надрывно кричит в ворота: «Ба-га-ла!» И сначала я думаю, что это значит «бабушка», но мальчик продолжает: «Ба-га-ла-га!!!», и от бабушки ничего не остаётся, точнее, остаётся больше чем нужно – на один слог. Мальчику никто и ничто не отвечает, за воротами нет ни бабушки, ни мамы. Только я иду к воротам с этой стороны ворот, иду, иду, и прохожу мимо мальчика.
«Абонент находится вне зоны действия сети».
«Аппарат абонента выключен».
«То же самое не на русском».
Вы задумывались, почему у разных операторов связи разные вариации фразы «с вами сейчас никто не заговорит»? Когда вы спускаетесь в метро или пешеходник – вы вне зоны действия сети, а если выключили телефон – то так оператор и передаст.
И пеняйте потом на себя.
Что нужно сказать, чтобы установить связь? Какие звуки нас окликают?
В первую очередь мы обернёмся на то, что может лишить нас жизни – визг тормозов, звон стекла, хлопок, удар, треск, повернём голову раньше, чем подумаем.
Во вторую очередь услышим крик другого, обращённый не к нам, – а вдруг он предупреждает о том, что может лишить нас жизни? А мы сегодня к лишениям не готовы, нам ко второй.
Слышим ли мы тех, кто обращается к нам напрямую? Ба-га-ла, говорят тебе, ба-га-ла-га. А ты и ухом не ведёшь.
Первыми мы услышим тех, кто нам угрожает. За ними пробьются те, кто поучает, наставляет, советует (слишком громко это). Их мы слышим, но не слушаем. Робкий шёпот «Я люблю тебя» – не услышим совсем (потом скажем, что не было).
А чем слушаем? Нас каждый раз спрашивают, чем мы слушали.
– Вынеси мусор, зайди за хлебом, в Ленте сегодня курочки по скидке, заедь, помоги мне, забери, а то тяжело, захвати то самое, помнишь, а где у нас это, – всё это больше уха, этому в ухе тесно.
– Не думал, что ты такая, не хочу об этом, ты опять это делаешь, – сердце говорит ушам, что это его, и забирает себе.
Мой годовалый племянник внимательно прислушивается к шелесту моих пальцев: сухая кожа подушечек издаёт мягкий, топкий звук, похожий на шум морской раковины. Ребёнок совершает круг по комнате, подбегает ко мне под ладонь и, расслышав шелест, улыбается. Снова и снова он возвращается для того, чтобы послушать шелест из ракушки ладони. Я думаю, в этом звуке он слышит «Я люблю тебя».
«Абонент появился в сети».
ДВИГАЙСЯ МЕЖ КАПЕЛЬ
Еду вчера в автобусе. За окном серая мерзость-морось. Мысль идёт тягуче. О чём?