Читать Дневной Дозор

Подъезд не внушал уважения. Кодовый замок сломан и не работает, под ногами – растоптанные окурки дешевых сигарет. Лифт исписан безграмотными граффити, где слово «Спартак» встречается с той же частотой, как нецензурная брань; кнопки прожжены сигаретами и заботливо залеплены окаменевшей жвачкой.

И дверь в квартиру на четвертом этаже оказалась под стать подъезду: какой-то убогий, советских еще времен дерматин, дешевые алюминиевые накладные цифры, едва держащиеся на косо вкрученных шурупах.

Наташа на мгновение замешкалась, прежде чем нажать кнопку звонка. Нелепо было на что-то надеяться, приходя сюда. Уж если сдурела до такой степени, что решила прибегнуть к магии – то открой газету, включи телевизор, послушай радио. Серьезные салоны, опытные экстрасенсы с международными дипломами… Все равно – надувательство, понятное дело. Но по крайней мере вокруг будет приятная обстановка, серьезные люди… а не этот приют неудачников.

Она все-таки позвонила. Жалко было времени, затраченного на дорогу.

Несколько минут казалось, что квартира пуста. Потом послышались торопливые шаги – характерные шаги спешащего человека, у которого с ног сваливаются разношенные тапочки. На миг потемнел дешевый крошечный глазок, потом лязгнул замок, и дверь распахнулась.

– Ой, Наташа? Входи, входи…

Ей никогда не нравились люди, мгновенно переходящие на «ты». Нет, она и сама предпочитала такое обращение, но хотя бы для порядка спросить разрешение нужно?

А открывшая дверь женщина уже втягивала ее внутрь, бесцеремонно схватив за руку, при этом с выражением такого искреннего гостеприимства на немолодом, ярко накрашенном лице, что и возражать сил не было.

– Мне подруга сказала, что вы… – начала Наташа.

– Да, знаю, знаю, милая, – замахала руками хозяйка. – Ой, да ты не разувайся, я как раз убираться собиралась… или нет, сейчас тапочки поищу.

Наташа, с трудом скрывая брезгливость, огляделась.

Не то чтобы маленькая, но чудовищно захламленная прихожая. Лампочка под потолком – тусклая, дай Бог, если тридцать ватт, но и это не скрывает общее убожество. На вешалке – горы одежды, даже зимняя шуба из ондатры на радость моли. Отстающий от пола линолеум – невнятного серого цвета. Давно, наверное, хозяйка собирается провести уборку.

– Тебя Наташа зовут, дочка? А меня Даша.

Даша была старше ее лет на пятнадцать-двадцать. Как минимум. В матери Наташе она действительно годилась, только от такой матери удавиться захочется… Пухлая, с немытыми тусклыми волосами, с ярким, но облезлым лаком на ногтях, в застиранном халате, разваливающихся тапочках на босу ногу. На ногах ногти тоже поблескивали лаком – ну что за вульгарность, Господи!

– Вы – ворожея? – спросила Наташа. И мысленно крикнула: «А я – дура!»

Даша закивала. Нагнулась, извлекая из сваленной в беспорядке горы обуви резиновые тапочки. Самые идиотские из придуманных человечеством – с множеством торчащих вовнутрь резиновых штырьков. Мечта йога. Часть этих резиновых гвоздей давно отвалилась, что, впрочем, комфорта не прибавляло.

– Обувайся! – радостно предложила Даша.

Словно загипнотизированная, Наташа скинула босоножки и надела тапочки. Прощайте, колготки. Наверняка будет пара затяжек. Пусть и хваленые «Омса» с хваленой лайкрой. Все в мире – надувательство, придуманное хитрыми дураками. А умные люди почему-то ему поддаются.