Мертвый голубь, вывернув слабую шею, лежал прямо у края поребрика, и усиливающийся дождь размывал темно-красную лужицу под его распластанным телом.
Лара обратила на него внимание в самый последний момент, когда перепрыгивала с дороги на тротуар. Сизые перья валялись рядом, прибитые непогодой. Голубь выглядел одиноким и никому не нужным, и у Лары защемило сердце от собственной беспомощности.
Замерев, она попыталась уловить признаки жизни у птицы, но присмотрелась и поняла, что все-таки та погибла. Современный город жил по своим правилам, подчас очень жестоким. Скорость экономила время, но она же и убивала.
Девушка порылась в сумке и извлекла оттуда пакет. Ей не хотелось бросать здесь мертвого голубя. Она осторожно подложила край пакета под его тело, поддела и протолкнула вглубь. Голубь перевалился в пакет, мотая шеей, и замер в самом углу.
– Мне ужасно жаль, – сказала Лара, сворачивая шелестящий целлофан.
Какое-то время она шагала по набережной Фонтанки, бережно держа пакет в руках, но перед самым причалом замешкалась и растерянно огляделась.
– Я не могу взять тебя с собой, – произнесла она. – Мне придется пока оставить тебя здесь.
Она положила пакет под одним из деревьев, испытывая какое-то страшное чувство вины, будто бы голубь погиб из-за нее, постояла над ним с минуту и медленно побрела дальше, иногда оглядываясь на чернеющий сверток.
Причал, к которому она приблизилась, был холодным и казался самым покинутым местом на свете. Над Фонтанкой парили чайки, лениво, но грациозно покачиваясь в воздухе. Их отрывистые крики походили на бесконечные жалобы. И еще – на детский плач. Чайки зорко всматривались вниз: если бы у кого-нибудь на причале в руках появился хлеб, они бы немедленно ринулись вниз, рассчитывая на угощение.
Но ни у кого он так и не появился. В криках чаек слышалось разочарование.
Ожидалось прибытие прогулочного теплохода. Лара нетерпеливо поглядывала по сторонам из-под капюшона куртки: рядом застыли другие пассажиры, переминавшиеся с ноги на ногу. Их тоскливое ожидание заставляло думать, что мысль о речной прогулке в промозглый серый день – ужасная затея. Раннее воскресное утро встречало их не слишком приветливо. По набережной мчались машины, с шумом разбрызгивая огромные лужи, заставляя случайных прохожих жаться к стенам домов.
Тускло блестел мокрый гранит. Его приглушенный красный цвет напоминал… старый мясной окорок. Лара вздрогнула и отвела взгляд. Последнее время у нее возникали странные ассоциации, связанные либо с едой, либо с трагическим исходом. Противная морось липла к щекам, а порывистый ветер забирался под куртку, чтобы бесцеремонно ощупывать своими ледяными пальцами.
Лара извлекла из кармана смятый листок бумаги, чтобы в очередной раз перечитать его: «Поздравляем! Вы выиграли увлекательное путешествие по рекам и каналам Северной столицы…»
Нет, ошибки не было. Судя по дате и адресу причала продрогшим счастливчикам вскоре предстояло любоваться набережными имперского города с борта теплохода в уютной обстановке.
Лара мрачно качнула головой, негодуя на саму себя, а заодно и на изменчивую петербуржскую погоду. Еще вчера октябрьское солнце щедро заливало улицы и дома, заставляя щуриться от яркого света и огненно-желтых листьев в парках, а сегодня зарядил упрямый, несговорчивый дождь.