Я привыкла к холоду. Привыкла выживать и в целом не требовать многого. Для справки: я совершенно не привередливая. Но когда в июле месяце в забытом богом пригороде идет снег? То прошу меня простить, я становлюсь агрессивной сукой. И мне за это не стыдно. Ни капли. Ладно, может быть чуть-чуть.
Таксист, который выбросил меня на этой обочине, абсолютно не виноват, что погоде нужно к психологу. А еще лучше к психиатру.
В салоне этого допотопного автомобиля пахло хуже, чем на рыбной фабрике, хотя уверена, что лосось или любая другая рыбешка в свои лучшие дни источает более благородной аромат.
Да, у меня вырвалось совсем не интеллигентное: «Тут что, кто-то сдох?». Да, я наорала на него за то, что мне пришлось ждать его целую вечность под снегом в долбаном июле. Да, я морщилась и фыркала всю дорогу. И да, я не знала, что в этой глухомани не слышали о банковских картах и безналичной оплате. Поэтому единственное, что я могла предложить этому милому, вонючему мужчине – мое недовольство и фантик от жвачки. Он все еще пах бабл-гамом, поэтому таксист мог бы использовать его в качестве ароматизатора.
Из меня вырывается рычание вперемешку со стоном, пока я продолжаю тащить огромный чемодан и идти в своих босоножках на шпильке по гравию. Под проклятыми небесами, с которых валит снег. В июле.
Еще одно рычание.
Я ненавижу эту жизнь. Ненавижу эти босоножки. И ненавижу июль.
Гудок автомобиля, грохочущий за спиной, вырывает из меня визг. Я отскакиваю от края дороги, чуть не оступаюсь и не сваливаюсь в кювет. Почему так громко?
Я оборачиваюсь, и в этот же момент мимо меня проносится пожарная машина. Она начищена до блеска и ослепляет ярко-красным цветом, который можно считать очень трендовым, по мнению Pantone.
Я уже хочу показать средний палец вслед автомобилю, но останавливаюсь, потому что он резко тормозит, а затем дает задний ход.
Не проходит и пяти секунд, как огромная красная штуковина оказывается около меня. Я запрокидываю голову, ощущая себя муравьем в большом городе.
Неожиданно прямо передо мной открывается пассажирская дверь, но с таким же успехом ее можно было назвать вратами рая, потому что четыре мужчины с того самого австралийского календаря смотрят на меня своими добрыми глазами, приподняв брови.
Взгляд мечется между их широкими плечами, упакованными в форму. И, мамочки, кто бы знал, что мои щеки начнут гореть в снежном июле при взгляде на пожарных, вымазанных в саже.
Я переминаюсь с ноги на ногу, и неожиданно каблук попадает на маленький камушек, заставляя меня оступиться. В эту же секунду крепкая рука подхватывает меня под локоть и удерживает в вертикальном положении. Боже, не прошло и секунды. Как он успел так быстро оказаться рядом со мной?
– Осторожнее, леди, – меня окутывает приятный бархатный голос.