Kатя, девочка лет семи, свернувшись калачиком, лежала на кресле у камина и разглядывала язычки пламени, то и дело выпрыгивающие к ней. Время от времени она задыхалась от беспомощности, захлебываясь слезами, потом глубоко дышала и жалобно всхлипывала. Она думала о том, что мама сильно болела, а Катюша ничем не могла помочь; о том, какая мама была неспокойная в последние дни; о том, как мама когда-то улыбалась. Катюше хотелось уткнуться в шею, как котенку, путаться в любимой копне волос, и уснуть, слушая мамино мурлыканье под нос. Прижаться так и не отпускать. Сказать бы хоть еще разочек, как ее любит, но это было невозможно. Катюша прекрасно знала, что мамы больше нет.
Только что она с бабушкой вернулась с похорон.
Бабушка, Лидия Федоровна, сидела в комнате Любы и, разбирая ее вещи, наткнулась на толстую тетрадку в зеленом кожаном переплете с нацарапанным синей ручкой сердечком .
Это был Любочкин дневник…
" 9.07.1993 г.
Сегодня Ваня, помятуя о собственном могуществ ев прошлых жизнях, сделал мне больно. Кажется то действительно была дурь.
11.08.1993 г
Прости меня, мамочка, я беременна. Через несколько месяцев живот невозможно будет скрывать. А по весне мы с Ваней станем настоящей семьей. Маленькое чудо вдохнет свежего воздуха в его вены и он вновь станет ласковым и заботливым.
31.03.1998 г.
Знаешь, мама, меня достали твои упреки. Мне надоели твои советы о том, как жить, как одеваться, как воспитывать ребенка и с кем дружить. Я устала от этой праведной, закованной в ржавую клетку жизни. Меня раздражают зачесанные в тугой хвост волосы, виноватые глаза мужчин в галстуках, с большими животами, которые повторяют: "Вы нам не подходите», «еще слишком молоды», «недостаточно образованы». Меня раздражает отсутствие заработка и вопли Кати. И Ваня с его гниющими смердящими венами меня тоже раздражает. Я так хочу вырваться из клетки твоих нравоучений.