Абсолютно чёрный, будто целиком высеченный из обсидиана обелиск стоял ровно посередине мёртвой поляны. Когда я только увидел это, у меня холодок пробежал по спине, несмотря на тёплое таёжное лето. Да что уж там, даже после трёх дней на объекте мне не по себе от этой потусторонней картины: круглая поляна без единого деревца на ней, окружённая густым сосновым бором. Ничто, кроме жёлтой травы, здесь не растёт, не найти даже самого захудалого кустика. Только круг смерти, как успел окрестить его Борис, с загадочным мегалитом в центре.
Борису, кстати, эта обстановка очень даже подходила. Вы бы видели, как этот грузный сорокалетний археолог каждое утро, кряхтя, выбирается из палатки, по-хозяйски оглядывает поляну и чертыхаясь идёт брать замеры. Вчера я попробовал сказать ему, что он тут прямо как дома, на что Борис пробормотал что-то про сумасшедших геологов и отправил меня готовить кофе. Он вообще не переставал ворчать с того самого момента, как я ворвался к нему в кабинет, размахивая выпиской из архива про неизученный мегалитический комплекс странной формы. Меня зацепило описание – обсидиановая колонна высотой более тридцати метров. Откуда взяться обсидиану посреди тайги в тысячах километров от активных вулканов? И даже если предположить, что он каким-то образом туда попал, как древние люди могли высечь из такого хрупкого материала тридцатиметровую колонну? Мне стало так интересно, что я не мог уснуть, и на следующее утро сразу побежал к Борису. Тот не выказал особого энтузиазма, и мне сначала показалось, что он согласился исключительно из жалости. Но потом мы не смогли выбить бюджет. Руководство института даже запретило нам приглашать студентов в качестве добровольцев и отказалось отвечать на вопросы. Я тогда решил, что моё исследование закончилось, не успев начаться, но Борис сказал, что мы можем поехать и вдвоём, собрать первичные данные и уже с ними организовать полноценную экспедицию. Я тогда готов был его расцеловать, но Борис точно бы разбил мне нос за такое.
И вот, спустя один кредит, три месяца поиска точных координат и переговоров с местными, мы здесь. За три дня в лагере успела появиться рутина: умыться, сходить за дровами и водой, если нужно, приготовить завтрак, обязательно с кофе. Кофе вообще оказался одним из самых ценных наших припасов, только с ним получалось сохранять хоть сколько-нибудь сносное расположение духа.
Я не могу описать, какое впечатление производит это место. Особенно сильно оно ударило по мне в первый день. Последний участок пути мы проделали на квадроцикле одного из местных егерей, который за достаточно крупную сумму согласился доставить нас к мегалиту. Егеря звали Хадиуль, он был эвенком из деревни неподалёку от объекта. Хадиуль, не переставая сыпать анекдотами, в основном почему-то про чукчей, вёз нас по таёжным тропам больше двух часов, всего раз остановившись передохнуть. Мне пришлось сидеть на самом краю сиденья, позади Бориса, так что я отбил себе весь копчик и очень скоро не мог думать ни о чём другом, как о ноющей боли пониже спины. Я даже не хотел ставить палатку и был готов рухнуть на землю и спать прямо так, но стоило нам выехать на поляну, усталость как рукой сняло.